Хроники
   Жакко

Задрали антенны на угол 90, залезли в зеркала. Они по два с лишним метра диаметром, отверстия миллиметров по 10. Насверлены равномерно, но внутри секторов хаотически, согласно высшей антенной мудрости. Стали считать. Воин в азимутальной, я в угломестной. Потом поменялись, пересчитали. Дырок энтих где-то было за 3800 в каждой. Сбились, конечно. Тогда я оператора за мелом послал, чтобы посчитанным отметку делать. До обеда упражнялись, но пересчитали. Комбат потом спрашивает.
- Занял бойца?
- Так точно! Считали отверстия в антеннах узкого луча!
- Молодец! А говорил - все сделано.... Ну и сколько получилось?
- ... в азимутальной и ... в угломестной.
- Надо записать. Наверняка никто не знает, а я теперь буду!

Если случалась серьезная неисправность, комбат вызывал всех спецов. Вне зависимости от того, на чьей системе сбой. "Один присоветует одно, другой другое..." Что-то типа мозгового штурма. Да и системы взаимоувязаны, часто одну без другой и не проверишь. Но иногда и по бесполезному люди сидели. Вот такой был у ВВ стиль работы. Работали мы как-то на станции из НЗ. Как раз в начале моей на "Планшете" службы, только-только ребята уволились. И вот, после примерно 15 минут готовности, вылетела у меня плоскость. Не помню уже, угла или азимута. Передатчик начало выбивать. Летят предохранители и только. К передатчику так легко не подступишься, в работе всего не померяешь. Там 35 киловольт напруги в шкафах бушуют. Даже напряжение смещения на сетках ламп и то минус шестьсот. Дверцы шкафов только закрытые. Откроешь - всё выключается, да еще ложатся спецконтакты, токовые шины заземляют, чтобы остаточные заряды снять. Потому в локализации неисправности нутра передатчиков методика одна. Берешь блок с исправной плоскости и ставишь в неисправную. Начинаешь, конечно, с наиболее подозрительных. Смотришь, что изменилось. И так пока не найдешь, в каком блоке неисправность. А уж блок чинить - проще. Час вожусь, другой, третий... Комбат советует, остальные мужики... Результаты по нулям. Часов через двенадцать ВВ отпустил всех, кроме меня, естественно. Всё, что могли, отсоветовали уже, а передатчик пробовать я и в автономе мог. Еще часов через пять и сам ВВ ушел. А мне продолжать. Я уже почти полностью плоскости местами поменял, килограмма два предохранителей нажег. Но никуда не продвинулся. Уже и комбат вернулся, и ребята пришли, а результатов нет. Потом опять они ушли. Уже за серединой вторых суток дежурный дизелист докладывает - что-то, дескать, у него по кабине "П" иногда контроль изоляции подергивается. Ёлы-палы, хоть что-то! Быстро стал искать в этом направлении. Установил корреляцию дёрганья с моментом включения. Еще по схемам поползал. Залез в один дальний блочок, почти пустой. Он даже в годовом регламенте в контроль не прописан. Вынул, нашел пробой на корпус. Просто тестером. Вскрыл, а там записка "открывали в 196.." За 7 лет до меня. НЗ-шная станция в ста руках перебывала. Исправил. Проверил. Хоть и ночь еще, звоню ВВ радостно - нашел! Сделал! Работает! А он мне - спать! На ревун не бегать! Ох и шатало меня, пока до общежития дошел. А пока работал не очень и замечал. Потом подсчитал - 57 часов без сна был, из них 46 устранял неисправность. Вот здоровье было - диву даюсь.

ВВ требовал от нас, чтобы все штатные положения шлицов регулировок были карандашом помечены. И не зря требовал. Случилась на кабине "А" диверсия. Пришли мы на ежеутренний контроль, а у нас все каналы тю-тю. Что по К, что по СВК. СДЦ тоже помех не "давила", но это уже потом установили. Сунулись смотреть, вся аппаратура раскручена. Все регулировки свёрнуты. Комбат мгновенно тему проиграл. Доложил аншефу и сильно далеко вперед план действий изложил.

В нашем полку уже был схожий случай в другом дивизионе. Солдаты всё же тоже разные бывают. Число придурков среди них не меньше, чем в среднем по стране. Один решил, чтобы отпуск заработать за тушение пожара, ракету поджечь. Не на пусковой, а на полуприцепе в шестом сооружении. Пошел часовым второго поста и поджёг. Пленки накидал от фотоконтроля, еще какого-то мусора... Брезент загорелся, копоть пошла. Не улетела по счастью, да и шар-баллон уцелел, что рулевые машинки сжатым воздухом кормит. В нем 300 атмосфер давления, тоже от разогрева грохнуть мог. Потушили, а потом доложили в ЧК и те в мгновенье воина этого раскрутили. Дисбат пацану.

Комбат на этот путь не стал. Сообщили наверх о неисправности, не вдаваясь в подробности. Оценили время устранения в четыре часа. Ох, и пригодились нам эти карандашные риски. За три часа ВВ, Андрюша-координатчик и я (Вовки не было тогда еще) вернули регулировки на место. Потом проверились, поправили. Потом еще раз. Через три пятьдесят доложили о боеготовности. А диверсанта ВВ сам установил. Беседу с ним провёл. Был у нас один такой воин ушлый. Он стервозным дуриком объяву отпуска огрёб (расскажу позже), а ВВ не отпускал - знал, что дело нечисто. Тот и решил отомстить. Далеко перспективу комбат видел, когда еще докладывал. И жизнь парню не обломил и шелковым тот стал на все оставшиеся полгода службы.

Да, комбат, да-а... За дешевый выпендрёж красиво на место мог поставить. Сдавали мы стрельбу. Из пистолета я стрелял и до сих пор стреляю никудышно. В среднем 13 - 15 очков из 30. В корову метров с тридцати попаду, если боком станет, а вот в какое ей конкретно место, заранее не скажу. Зато из карабина всегда на отлично. Моей заслуги в этом нет, это школе моей родной подмосковной спасибо, с её тиром. И учителю физкультуры Николаю Палычу. В четвертом-пятом классе, в самом на это дело шкодливом возрасте, из малокалиберки учили целиться - крючок нажимать.
- Подвели мушечку под мишень. Задержали дыхание. Закрыли глазки. Досчитали до трёх. Открыли глазки. Не ушла мушка? Молодцы!

Тир запахом пороха и ружмасла напитан, впечатляет мальчишек серьезностью... С шестого класса уже давали стрелять. Была, видно, у ДОСААФ симпатия к нашей школе - патронов сотни нажигали. Потому к десятому все первые места по району были наши. Позже обретенное умение и на боевой СКС легко перешло. Вот отстрелялся я тогда на свои 27 и заявил нахально:
- Из карабина я только на отлично! Меньше 26 очков ни разу!
- Уж так уж, - сказал комбат, - а вот если всю обойму высадишь, тогда сколько? На, пробуй!

Выпалил я десять пулек. Пошли к мишени, а она нетронутая как девочка.
- Вот так, Профессор. Стреляешь ты, может, и хорошо. Но матчасть знаешь хреново!

Оказывается, пока я обойму снаряжал, он прицельную планку передвинул незаметно с постоянного прицела на дальний - все пули выше мишени и ушли.

С юмором был мужик. Я к ДМБ загодя готовиться начал. Знал, что и кому сдавать буду... Гаечных ключей резервный комплект мне Юраш, доставала великий, еще раньше организовал. Получше родного, только без немагнитных отверток. Лампы, предохранители и другую расходку в отдельный ящик сложили. А все штатные ЗИПы загодя пересчитали совместно и двумя печатями опечатали. Моей и ВВ. И вот где-то за месяц до срока подхожу я к нему и говорю:
- Товарищ майор! Мне бы характеристику надо. Я же в аспирантуру собираюсь. К бабке не ходить, спросят её.
- Характеристику, говоришь? Это дело напряжения ума требует. Чего тебе там писать-то?
- Ну, как обычно. Сперва "шапку". Характеристика л-та такого-то, 1951 г.р., русского, члена ВЛКСМ, образование высшее. Потом историческую часть. Служит там-то, с такого-то времени. Освоил и обслуживал такие-то системы, получил квалификацию специалиста первого класса... Про часы эти самые, что не ходят... А можно и не писать... Лучше сразу так. "За время службы показал себя честным, храбрым, дисциплинированным воином, умеющим свято хранить государственную и военную тайну..." Все просто дальше. Переписывайте текст Присяги в соответствующем падеже!
- Ну, ты и залимонец! А что, надо попробовать. Интересно, как пойдет.

Взял комбат текст Присяги, сел и стал творить. Только раз всего и спросил, посмеиваясь:
- Про "презрение трудящихся" как? Писать или не стоит?

Нет, конечно "один в один" он не написал. Но очень близко. Когда я на неё печать оформлял, начальник штаба полка вчитался и заметил:
- Хм-мм. Где-то я такооое уже вииидел. Где-то уже была такаая характеристика.

И шлёпнул. ВВ потом сильно веселился.

Подбираясь уже к второй половине шестого десятка, точно могу констатировать. При всех зигзагах и поворотах везло мне в жизни на непосредственных начальников. Прямые, что повыше, всякие случались. А с непосредственными везло.

Отличным командиром был ВВ. Майор в 38 лет.

23-го февраля, в 60-летие Красной Армии плескалось во мне приличное количество кофейного ликера, приготовленного из факультетского спирта особым способом. Вдохновленный сим нетривиальным биостимулятором, прямо из МГУ, через городской телефон коммутатора Московского округа ПВО вышел я в их внутреннюю сеть. В ТАКОЙ день удалось уговорить телефониста. А дальше, если помнить позывные да еще соединяться сверху вниз, всё просто: жемчуг-лава-парник-планшет. На требование дать командира - ответил ВВ. Поговорили. Герман и ППС на пенсии, аншеф переведен, остальные на месте. Сказать по правде, постеснялся я спросить - ВВ просто оказался на телефоне, или он командир? А очень бы хотелось, чтобы это было так.

А еще комбат не пил. Вообще.

Вот сейчас начинаю вспоминать да анализировать, так еще яснее понимаю. На "точках" оставались надолго лишь "рабочие лошадки". Ребята из простых семей, без подпора "руки". Подпертым "точка" была нужна лишь для пункта в анкете. Для светлой их биографии. Вон лейтенант Толя К., мой начальник по 2-му отделению на "Певуне", уж на что был дубак с апломбом, а пошел и пошел... Потому что папа его был бо-ольшой шишкой в АРТА, а потом в Минске. Лет 5 назад по ящику видел: Толя - генерал! Это же с ума сойти. Правда, показывали в связи с каким-то в его войске происшествием. Простому же парню для взлета выше надо было иметь большие способности в сочетании с очень большим везением. Вообще-то для любого вида карьеры существует нечто типа "опорной траектории" на графике в осях "возраст-должность". В начале пути все более или менее одинаково движутся вверх в соответствии с "опоркой". А потом сходят с неё и стабилизируются на той или иной ступеньке. Нормальный процесс. Но в армии он проявляется особенно остро. И если ты с графика соскочил, в него уже практически не впрыгнешь. Или в более позднем возрасте за него взялся, так тоже большого толку не жди. Вот такие примерно люди в дивизионах и оседали.

Экстернанты. Весь старт на "Планшете", кроме комбата-2, сдал за училище экстерном. Оставшись на сверхсрочную. Молоды они тогда еще были и не въезжали в то, что их ждет. Мишка, да два Юры: Юрок и Юра Д.. Разного возраста, характера, но с близким раскладом в смысле отсутствия перспективы в службе.

Ну, Мишка тот вообще был шелапут. Из училища отчисленный и лишь после срочной за него сдавший. В третий раз женатый, от каждой жены по ребенку, алименты, долги, то, сё... Пьянки, друзья детства в городе... Ненадежным он был в людских отношениях, Мишка.

Общежитием тогда была двухкомнатная квартира. Нам с Андрюшей, Вовкой и Юрой Д. аншеф её в пользование выделил в последние полгода. Постоянно жили только мы с Володькой, а остальные пользовались своими койками в полудежурном режиме. Летом в общаге толпа народа скопилась. Прапора временно прикомандированные, Мишка, для семьи квартиру ожидавший... Я его художества еще по "Певуну" помнил, к примеру, как он коту, меж оконных рам пару вёдер воды вылив, "аквариум" устраивал, но куда человек без общаги денется? К нам, так к нам. Восемь тел на семь кроватей. Больше коек не вмещалось. Но справлялись, напрягшись, ведь кто-то в наряде всегда. Пьянство прапоров, в командировку оторвавшихся, почти ежедневно пошло, в непрерыве. Нам-то с Вовкой деваться некуда от такого кипенья жизни, а Юра с Андреем вообще тогда на общежитие плюнули.

В ту пору я в науку как раз полез. Пока моя служба текла, заведующий нашей кафедрой поменялся. И лазерная тематика, бывшая до того лишь "одной из", стала преобладающей. Шефуля мой намекнул, что надо соответствовать. А у меня диплом был чисто "колебательный", по флаттеру вертолетных лопастей и моделированию этого дела на аналоговой машине. Два с половиной года разработки, пайки и умственного напряга. Ну что же, надо, так надо. Будем вникать в тему. Тем более что направление прорезАлось очень интересное. Вот только пары уже опубликованных статей, для "кирпича" теперь пропавших, жаль немного. Пришлось браться за литературу. Даже межбиблиотечным абонементом пользоваться.

Возвращаюсь как-то в субботу вечером из города после областной читалки, а в квартире веселье уже до точки дошло. Посуда из под "ЯКа-истребителя" - "Яблочного крепкого" по всей хате в самых разных местах. Четверо еще на ногах, но уже почти "в лапшу". Того и гляди, жесткость позвоночника полностью потеряют. Один, прикомандированный Санька с "Разруба", в койке убитый. А Юраш мой, тот еще забулдон, дрыхнет на столе раздетый до трусов, которые приспущены. Из задницы же его - пучок зеленого лука торчит. Флористы, блин. Клумбу мне тут устроили. Гусарские штучки в прапорном исполнении. Или, скорее всего, в Мишкином. Вовка в наряде по дивизиону. Мне его завтра менять, а значит выспаться нужно. Пора разгонять табор.

Подтягиваю на бесчувственном Юраше трусы, беру его на "мельницу", есть такой захват борцовский, на собственные плечи, и волоку на себе домой. Сдаю этот "груз 200" его жене. Без описи сдаю - за шмотьем завтра пусть сам приходит. Но в общаге тем временем уже новый поворот. Пьяный Мишка, сильно на Саньку осерчав за то, что тот в его койке отпал, теперь оного разбудить пытается. Сначала он Саньку просто толкал да без толку по щекам шлёпал, а потом в Мишке фантазия взыграла. В направлении изуверских способов подъёма. Взял утюг, Саньке под бок сунул, да в сеть воткнул. Я это дело прервал, однако - ведь тот обожжется раньше, чем проснется. Мишка аргумент воспринял, утюг бросил и от телефона концы откусил. Саньке на пальцы накинул. Крутанет ручку индуктора - Саньку током бьет. Тот рукой дёрнет, концы слетают. А просыпаться не хочет. Потом швабру ему над головой подвесил. Так, чтобы свисающая с неё мокрая тряпка Саньку по морде пьяной гладила. Качнет швабру, она и поглаживает. Я уже спать укладывался и остальная свора была уже в ауте, когда Мишке всё это надоело. Взял он ковш воды да на Саньку и вылил прямо в койке. Тот очнулся, глазами захлопал.
- Бл... Сыро как всё кругом... А что это я? Где моя койка?

И пошел на свою - сухую.
- Что, - говорю Мишуне, - Добудился? Лег бы на его кровать, да и спали бы все уже давно. Спи вот теперь на мокрой!
- Не... Я на Вовкину лягу!

Что армия развивает у всех поголовно, так это способность засыпАть. В любых условиях, разве что если на тебе чечетку не бьют. Мигом все и погасли. Среди ночи, часа в два, Юраш ввалился. Мол, пора похмеляться, он с вечера два бутла заначил. Только не помнит где. Общий энтузиазм на решение общей проблемы. Кроме моей. Но попробуй, поспи, если у тебя под матрацем бормотуху ищут. Рыли, рыли - ничего нет. Посуду всю из углов собрали, пересчитали. Все так, действительно двух штук не хватает. Даже снаружи, в шкафу от газовых баллонов смотрели - нету! Я их материл всё это время, но про то, что быстрее мне на Санькиной "Яве", под окном стоящей, к Масленниковского магазина продавщице на дом сгонять, промолчал. С них станется, заведутся, как раз плюнуть. Так и угомонились, не солоно хлебавши. Где-то в пять тридцать - ревун сокращенному. Это корпусные нас в воскресенье проверить решили. Юраш по будке в сокращенном, но надо мне бежать, ежу понятно. Пока-то он выползет. Время прибытия на станцию - две двадцать. Потому я всегда в яловых сапогах бегал. Они быстрее хромовых натягиваются. Мотаю портянку, сую ногу в сапог - оп - bottle ! Во втором - следующая. Кидаю их этим гадам, в расчет не входящим. Похмеляйтесь, суки!

Кстати о сапогах. Однажды также вот в них впрыгнул, бегу, но мешает что-то. Останавливаться некогда. Уже когда контроль провели, переобулся. Посмотрел, а в сапоге мышонок. Точнее то, что им до сигнала готовности было.

Капитан Юра Д. был экстернантом другого типа. Еще до срочной службы он финансовый техникум закончил и вполне мог бы эту линию и продолжить. Голова у него была. И хоть мужиком он был компанейским и не жадным, видно, все же кое-что из традиционно приписываемого молвой хохлам в нём было. А по молодости и взыграло. Захотелось ему по военной части двинуть, и сдал он за ЯЗРКУ. Послужил недолго в полку командиром взвода, а потом на Чукотку заменился, чтобы стаж догнать. Интуячил он кривую ту самую. На Чукотку попасть дело не простое, туда конкурс был из-за выслуги "год за два". Но Юра прошел. Три года догонял, потом в полк вернулся. К тому моменту он уже поумнел и когда ему, вспомнив о финдипломе, предложили место начпрода полка, тут же согласился. Капитанская должность, жена в городе, ребенок родился... Но слишком честным Юра оказался для этой службы. И на язык слишком прямым. Начались конфликты с замом по тылу, потом придирки . Наконец, по смехотворно мелкому поводу Юра был снят и задвинут в дивизион опять командиром взвода. Наш дивизионный прапор-начпрод, ушлый узбек Кадыр, он же Коля, прямо говорил ему:
- Нет, Юракастатиныч. Ты бы там так и так не удержался. ВарЫ! Хорошо ты хоть капитана получить успел.

За время начпродства Юра стартовую службу чуток подзабыл, но восстанавливался быстро. Тем более, что северА он пробовал под руководством легендарного Черткова. Того самого, который во Вьетнаме в первый свой налёт, имея шесть штук на пусковых, шесть целей ими и срезал. На Чукотке-то с амерами прямое соприкосновение. Те с острова Святого Лаврентия им по праздникам даже радиограммы поздравительные слали. На русском и на имя командира, по имени-отчеству. Быстро Юра знания стартача вспоминал, но ветеранил, однако, и в грош полковое начальство не ставя. Получил он как-то, дежуря, из полка кодограмму. Сверху, вишь ты, отметиться те в тренировке оперативных решили. Дело обычное, но занудливое до ужасти.

Шифры тогда применялись двух типов. Один упрощенный, трехзначный, шифрующий сразу целиком типовые запросы-ответы. Другой четырехзначный, которым всё что угодно можно было передать, побуквенно. Берешь сперва одну книжень, там таблица соответствия букв числам. Вроде ASCII, только числа четырехзначные. По ней, вручную, ясное дело, переводишь своё сообщение в группы кодов. Потом берешь другую книжищу, гроссбух, все страницы которого заняты четырех же значными числами. Находишь ту страницу, которой еще не пользовались - разрешалось только однократное применение. Затем складываешь группы своего сообщения с числами из гроссбуха. Причем особый садизм состоял в том, что складывать надо было не как обычно, а по модулю 10, без переноса в следующий разряд. Расшифровка же идет вычитанием и тоже по модулю 10. Работа не для белого человека, а как раз для дежурного ночью.

Вот такую четырехзначную кодограмму Юра и получил устно по "громкой" в воскресенье после обеда. Сильно он этим цифирям изумился. Давненько "не брал шашек в руки". Вызывал воина-секретчика, тот ему расшифровать помог. Обычная глупость типа, сколько ракет у вас в хранилище имеется? А вы там что - забыли, сколько? Мы что, стреляли ими что ли? Составили они вдвоем ответ, как положено. Зашифровали, отослали. Сильно тут Юра процессом кодирования проникся. Отпустил воина, посидел-посидел, взял таблицы и зашифровал:

"К ответу на ваш запрос дополнение. Такой х*йни прошу мне больше не присылать. Капитан Д ."

Продиктовал наверх опять же по громкой всю эту мутотень многоэтажную и стал ждать. Куда ему спешить, дежурство своим ходом идет. Да и на ПКП надолго замолчали. Видать дешифруют.

Часов в 6 вечера в общаге звонок. Юра мне звонит.
- Ты там особо не удивляйся, но минут так с 10 как ты в оперативных. Йонас уже доложил твоим голосом. Я додежурю, но будь в курсе.
- А что такое?
- Меня П...с с вахты снял за хулиганство. И что он там в выходной позабыл?

Оказалось начальник штаба полка, нашего Йонаса Д-са земляк, в это время на ПКП оказался. Полковым оперативным начхим стоял и, растяпа, не сообщил по дивизионам о начальства прибытии. Штатные мужики такого не допускали. Он-то, НШ, как раз и начал в выходной с кодограммами чудить. А Юркино второе сообщение лично решил расшифровать. Показать подчиненным мастерство. Вот и получил, да еще столько в арифметике наупражнявшись.

Юра порядок любил и наведении его был крут. Особенно в пищеблоке, по своей трехлетней начпродовской привычке. Раз, дежуря, еще до подъема в кухню заглянул, возмутился, Иосифу, повару хренову, в морду задвинул и из поваров выгнал навсегда. Забыл, что он теперь простой командир стартового взвода. Аншеф Юру за мордобой извиниться заставил перед строем. Но Иосиф, хоть и учебку военную по поварской прошел, всех уже готовкой своей достал. Потому Юрино его из поваров увольнение шефуля в силе оставил. Перевел стартовым номером как раз в Юркин взвод. Номер из Иосифа нормальный вышел. Так им полгода и дослуживал.

К невезухе своей Юра Д. спокойно относился. Без надежд, но и без возмущения. Решил до конца лямку тянуть. Раз уж так вышло. Не то, что другой Юра, который Юрок.

Юрок. Сдаю я ему как-то по дивизиону дежурство. Осталось только шефу доложить "сдал-принял". Вошли в кабинет - нет дяди Коли. "Не сторож я брату своему". На позиции где-то. Из сейфа распахнутого канистра десятилитровая выглядывает. Юрок и соблазнился.
- Давай у Анискина спирта дёрнем!?
- Мне-то что! Я сейчас отдыхать пойду, службу тебе нести. А запивать чем?
- Так вон вода в графине!

Графин-то был, но вот стакана в кабинете почему-то не оказалось. Может и не нашли второпях. Ладно, запьём из графинного горлышка, неудобно, но можно. А вот спирт куда наливать? Не из канистры же хлебать? Военные в таких вопросах никогда не теряются. Юрок кабинет еще раз оглядел, коробку домино заметил. Длинную такую, как пенал. Фишки выкинул, в пенал спирта налил.
- Запивай из графина. Разводить нельзя - сильно пахнуть будет.

За свои теперешние пятьдесят четыре мне какую только посуду пользовать не доводилось. Даже из тормозного фонаря от мотоцикла однажды на рыбалке чай пить пришлось, когда кружки забыли. Но та посудина доминошная остаётся самой экзотической.

У Юрка начало службы было почти таким же, как и у Юры Д. Они даже были с Украины оба. Только Юра украинец из Полтавы, а Юрок русский из Днепропетровска. До срочной службы у Юрка за плечами был тоже техникум, автомобильный. Потом сверхсрочная, экстерн и перевели его стартовиком в огневой дивизион. Женился на родине, получил квартиру на точке, ребенок. Служил-служил, а роста нет. Да еще и выпивал частенько. Тридцать три года, а он старлей без всяких перспектив. Как раз при мне сверкнуло ему, было, в полк на автороту командиром. Но прислали из кадров корпуса другого, свежей выпечки и с не просто автомобильным, а высшим военно-автомобильным образованием. Вот обида-то! В машинах Юрок здорово сёк. Военные водители, они ведь какие? Это они со службы уходили водителями, а приходили "обезьянами с правами". Так машины расхристывали пока учились, что только такие как Юрка их в рабочем состоянии удержать и могли. На весь парк один прапорщик-автотехник разве мог справиться?

Упал Юрок духом. Еще чаще пить начал, а потом принял решение из Армии линять. Это сейчас уволиться попроще стало, а тогда... Были проверенные способы. Под психа Юра не захотел косить. Он после увольнения на автодело стать рассчитывал. Оставалось через пьянку. Для начала семью к родителям отправил, чтобы нервы им не портить. И погнал с песнями. Как он только не чудил! Любимым номером был такой.

"Планшет" на краю деревни стоял, длинной, на километр вдоль шоссе. Магазин на другом конце. Посередине клуб и автобусная остановка. Так Юрка купит в магазине литр водки, выйдет на крыльцо, достанет стакан из кармана. В два приема бутылку осушит у очереди на глазах. Закусит черняшкой, от буханки отламывая. Потом к точке идет. На остановке автобусной тормознется, вторую таким же способом примет. Меж двумя бутылками интервал минут десять, не больше. Завершит прием, потом на крыльцо клуба упадёт и спит. В полной, разумеется, офицерской форме. Иногда даже медаль единственную свою нацеплял для такого дела. Вся деревня пила, люди привычные, к пьяным добрые. Местные его подберут, на КПП принесут, сдадут воинам. Иной раз на неделю пропадал, в городе где-то. Однажды старшим машины вернувшись, выпал из кабины аншефу прямо под ноги. Причем, не выпустив из рук двух срезанных по дороге кочанов капусты. Оба окна своей квартиры пустой посудой украсил. В несколько этажей. Картонку на горлышки положит, на ней следующий ряд выстраивает. Та история с кирпичом Юрку даже на пользу дела пошла. Внимание на него, наконец, обратили. Рапорты стали писать. К самому Колдунову, командующему округом ПВО на ковер вызывали. Словом, где-то в июле он операцию свою начал, а к октябрю уволился, наконец. Дал отвальную и на родину отбыл. Потом письмо прислал - устроился в крупное автохозяйство инженером по безопасности.

В нашей же батарее, радиотехнической, РТБ, что со станцией управлялась, все кадровые офицеры училища закончили по-настоящему. Электроника, как-никак. Вот только как-то мало их было в сравнении со штатным расписанием. На "Певуне" практически полный был штат, подпитанный тремя двухгодичниками. Даже вакансия техника СДЦ была закрыта. Моей персоной. Разогнали "Певун", и весь кадровый штат его РТБ куда-то делся. Рассосался в пределах корпуса. На "Планшете" та же история, только без расформирования. Трое двухгадов уволилось, я их один сменил. А потом еще двое кадровых дематериализовались. Начальники отделений покинули и дивизион и полк. Отчалили в другие части на повышение. И осталось у комбата всего три офицера. Андрюша, я и наводчик, тезка мой. Вот двоих последних и поставили начальниками отделений. Его, как кадрового постоянно, меня ВРИО.

Тезка мой ровесник. Всё у него было пока нормально. Старлей на капитанской должности. Женился он еще в псковской Опочке, в училище. Ребенок. Квартира однокомнатная. В самом дальнем от КПП четвертом домике. Потому по готовности он через спецдыру в заборе бегал. За эту дыру нас Герман регулярно костерил. Неоднократно солдаты её и забивали по Гошиному приказу. Но ведь лишних сорок секунд на дороге не валяются. И жители последнего четырехквартирника дыру тут же восстанавливали. А однажды, по сирене мчась, мы у той дыры и с Германом столкнулись. В очереди на проход.

Хорошо служил тезка. Дело знал, сбоев не допускал. Шустро поворачивался - офицеру наведения при боевой работе, а того больше, при контроле как мартышке вертеться приходится - но и спокойно одновременно. Две руки на три штурвала, не считая тумблеров. Как сейчас слышу его скороговорку:
- Цель азимут ..., дальность ..., на запрос не отвечает. Внимание, цель захвачена. ЭРэС! - и толкал штурвалы от себя.
- Есть эРэС угол! Есть эРэС азимут! Есть эРэС дальность! - это доклады бойцов -операторов ручного сопровождения.
- АэС!
- Цель в зоне, не отвечает. Первый пуск! Второй пуск! - и жал одну, две или даже три кнопки пуска. В зависимости от того, что задавал ему стреляющий, руководивший обработкой целей.

И электронные отметки на индикаторах от имитатора движения ракет неслись к метке реальной цели с локатора.
- Цель уничтожена, расход две!

Секретчик делал фотоконтроль экранов.

Стреляющий сообщал данные обстрела на КП полка по ГГС.

Затем я, оставлявший будку на Юраша или оператора и работавший обычно в кабине "У" на "линии направления", докладывал вышестоящему "направленцу". Уже подробно.
- Парник, Планшету! Уничтожена цель, азимут..., дальность..., высота..., скорость... Расход две.

Лишь иногда, когда совсем его служба доставала, тезка говорил хоть и вслух, но видимо больше обращаясь к себе самому:
- Зато в 45 лет у меня уже будет заслуженная пенсия...

Андрей... Красавец-осетин. Из Орджоникидзе, что опять Владикавказ теперь. Тамошнего училища и выпускник. Высокого роста. Брюнет, но не ярко выраженный. Говорящий по-русски абсолютно правильно и без акцента. К тридцати одному году он выслужил аж звание старшего лейтенанта. Военную карьеру Андрея сгубили дамы. Точнее его увлечение оными. Бывали минуты философских размышлений, когда он говорил задумчиво:
- Ну чего мне еще от них можно ждать нового, если только в городе я перетрахал их штук двести?

И вновь искал приключений.

Постоянной базой его было место сожительства с официанткой ресторана на тринадцать лет старшей. Сия дама сердца жутко ревновала его к многочисленным мимолётным пассиям. Андрюха ухитрялся "снимать" их даже в её кабаке и в её смену. И потому не проходило и месяца, чтобы он не являлся на развод с расцарапанным лицом или в темных очках, скрывавших заработанный от хозяйки синяк. Через пару дней мирился, и всё повторялось заново.

Мы с ним по весне, из-за ремонта, в учебном корпусе жили. Через стенку с кабинетом командира. Как раз к восьмому марта случилось мне старшим машины "за магазином" ехать. Андрей и заказал.
- Скажи Людмиле, чтобы для меня комбинацию женскую на базе взяла. 54-го размера. Мириться буду, своей подарю.

В ту пору как раз масштабные ученья намечались. На неделю, окружные. Перед ними, как водится, корпусные. А полковых у нас вообще без счета было. Вот под эти корпусные понаехали к нам посредники да начальники и стали драть по полной программе. Дня два уже воюем, тут какой-то проверяющий спрашивает. Где, мол, у вас "тревожные чемоданы"? Во, дела! Вообще-то брать их положено, конечно, но зачем, когда у нас от дома до позиции полминуты бега? Забыли, короче, про них давно. Шефуля тут нас с Андреем этак хитро вперед и выдвинул, вопрос перепасовав:
- Профессор! Где у тебя тревожный чемоданчик? Андрей! А у тебя?
- Тут они, в учебном корпусе, через стенку со штабом. - ответили мы, понятливые ребята.
- Принести! - приказал посредник.
- И мой захвати!- вдогон мне Андрюха.

Ладно, пошел я с Центра в нашу комнату, взял свой портфель. Кинул в него банку кофе растворимого, бритву. Очки запасные. Полотенце со спинки кровати туда же. Больше ничего не нашел подходящего. Взял Андрея портфель, свой - и обратно. Принес, продемонстрировал.
- Вот наши чемоданчики!
- Раскрыть! Показать содержимое!

Ну, мой-то портфель ничего, прошел. А в Андрюхином сверху лежала как раз та самая новенькая женская комбинация.

Пеньюар мой голубой,

белые оборки...

Мне милёнок подарил

Триста грамм махорки...

Вот тебе и подарил. Махорка в чемодане получше бы смотрелась. Проверяющий одёжку развернул, полюбовался. Шефуле показал, Роме, комбату...

Денег у Андрея никогда не было. С получки он долги раздавал, а где-то дней через десять опять начинал занимать. Однажды возле КПП наблюдал сценку.
- Блошенко,- сказал Андрей своему оператору-сержанту, стоявшему начкаром и через час меняющемуся, - Я поеду в город, в случае готовности посидишь на кабине.
- Не беспокойтесь, тащ сташлейтенант, все будет в порядке.

Андрюха к шоссе пошел, а Блошенко, хороший парень и простая душа, из караулки выбежал и ему вслед:
- Таащ сташлейтенант, тащ сташлейтенант! Деньги-то хоть есть на дорогу? А то давайте возьмите у меня!

Великим бабником был Андрюха. Редко какую пропускал. И они к нему шли, словно к тому поручику Ржевскому, что из анекдотов. Менял он меня как-то с утра в оперативных и говорит:
- Я тут сегодня с медсестрой одной познакомился по дороге. Она ко мне в обед приехать может. Сгоняй за ней в Спасское, а? Я тебя разбужу к обеду. Пообедаешь и съездишь.
- А она точно сестра? Может, той больницы клиентка? Ладно, шучу... Не будут дёргать, так съезжу.

После дежурства оперативным ты формально сутки свободен в пределах поводка. Можешь сидеть дома, если нет
- готовности один или два,
- регламентных работ, т.е. день - не среда, или не среда и четверг, если регламент месячный,
- неисправности на твоих системах,
- других происшествий, по которым почему-то начальство решило, что необходимо твое присутствие,
- на положенный тебе отгул просто положили и куда-нибудь тебя направили.

Стоял в числящемся за общагой сарае мотороллер "Вятка", неизвестно кем оставленный, вдребезги расхристанный и мною к жизни возвращенный. Только вот вал у него был погнут, всё норовил этот стрекозёл цепь сбрасывать, а то и рвать. В город на нем не решались ездить. Но пять-десять верст можно было без особых опасений, если не гнать.

После обеда упал я на него и покатил до областной психбольницы. Нашел андрюхину любовь с первого взгляда, в общежитие привез. На Центр позвонил - Одиссей, Пенелопа доставлена. Оружие, мол, заряжено и поставлено на предохранитель.

Оперативному, чтобы место дежурства покинуть, даже на обед, надо у вышестоящего отпрашиваться. Но к тому времени умелец Вовка, у которого и свой личный интерес был, нам в общаге дубль громкой отваял, лучше штатной. На коммутаторе на наш номер перекинешь и всё на всю квартиру слышишь. И даже отвечать можешь, в отличие от той умницы-собачки. С такой технической вооруженностью дежурному даму принять можно без проблем. Со стороны обеспечения боеготовности, разумеется.
- Ладно, - сказали мы с Володькой, - пойдем-ка мы купаться на пару часиков.

До пруда проточного минут пятнадцать ходу, через шоссе. Искупались, загорать - погоды нет. Где-то через час возвращаемся. Андрей на крыльце стоит, курит.
- Порядок. Вези её обратно. Сейчас выйдет.
- Что-то ты быстро управился. Мы рановато вернулись, а ты так и еще раньше.
- А я портупеи не снимал.

Дама, когда я её высаживал, выразила переполнявшие её чувства:
- Он такой хороший, ваш Андрей. И вы хорошие. А он, правда не женат?

Со службой как таковой, если иметь в виду её конкретную часть, у Андрея было всё в порядке. Техника работала. Происшествий не больше чем у других.

Уехали у нас как-то на целый день почти половина дивизиона и всё начальство тренироваться на аппаратуре "Аккорд", имитирующей самую сложную боевую обстановку. Ни свет, ни заря уехали. Там еще и соревнования какие-то были по боевой работе операторов, наводчиков и стреляющих. На завтрак я пришел, так в столовой и двух десятков воинства не набралось. Во всем дивизионе из офицеров - Мишка-дежурный, ему сейчас отдыхать до 12-00, да мы с Андреем. Даже ППС куда-то делся. Ладно, провели развод оставшейся банды. Я принимал, как старший по должности, Андрей строил и докладывал. Ну, кино, блин. Поставили людей снег чистить, а тут и она. Готовность. О чем они там думали, когда объявляли? Ведь знали же, что расчетов нет. И не только у нас. У другого дивизиона тоже. Только третий, куда все и съехались, готов. Скорее всего, это корпус объявил, потому что работа пошла по реальным целям. А чего не объявить? Авиаполк недалече. Азимут 118, дальность 38. СУ девятые и пятнадцатые. Вот они нас облётами и радовали. Каждый вторник и пятницу, не считая прочих фантазий.

Прибежали мы в кабину "У", включились. Операторами РС дедушки Советской Армии сели, той бывшей смены, что из основного штата уже выведена и по разным "придурочным" дембельским должностям раскидана. Я за стреляющего сел, Андрей - за офицера наведения. Наводчиком с работой управляться, одних только знаний мало. Тут кое-что и в спинном мозгу должно прошито быть, чтобы руки сами дело делали. Андрей без всякой суеты поворачивался, только в голосе акцент появился. И удивительное дело - справились мы вполне. Шесть целей обработали с фотоконтролем. А вот другой, тоже под завязку обрезанный дивизион с дистанции сошел. Комполка потом мне благодарность объявил, а Андрею выговор снял. Была такая, предусмотренная Уставом, форма поощрения.

Так что дело, и не только узкое свое, Андрюха знал. А вот с опорной траектории роста, той самой, соскочил. Что-то у него еще задолго до нас случилось такое, что ему звезду снимали. Да еще бабы эти его... Как раз при мне пытался Андрей график вновь оседлать, действуя по Юриной схеме. Подал рапорт о переводе на Чукотку. В полку добро получил. Невесту подобрал, готовую с ним на край света и специальности подходящей. Выпускницу местного мединститута. Но завернули тот рапорт в корпусе. С мотивировкой - слишком много выговоров за самовольные отлучки с боевого дежурства. Интересно, там-то, куда бы ему бегать? И продолжил Андрей свою жизнь не прислоненную. Без кола и двора. Не основательную, не кавказскую. Хотя традиции он и чтил. С двумя земляками-срочниками, что в дивизионе были, здоровался непременно за руку и на осетинском. Брат к нему приезжал, как старшему в семье оставшемуся, разрешение на женитьбу получать. Письменное. Но в основном вся Андрюхина "южность" только на кабаки и уходила. В этом году ему бы шестьдесят должно стукнуть. Не знаю только, донес ли он до сей поры целой свою шальную голову.

Был в дивизионе и еще один офицер, не в батареях состоящий. На мой взгляд, нет в штатном расписании огневого дивизиона С-75 должности более собачьей. Спич идет о командире взвода управления. Царица небесная, сколько же на эти плечи было взвалено!

"Железо". СРЦ - станция разведки и целеуказания П-12, а позже П-18. Кабина 5Х56 АСУРК - системы управления ракетными комплексами. Надо сказать, хорошая штука была для своего времени. Цель еще за горизонтом, а будка по её командам уже на нужный азимут развернута, и метка дальности на индикаторе куда надо выставлена. Только появись, ждем" c . АУС - абонентский узел связи (радиорелейной) в отдельной кабине с высоченной мачтой. Радиовысотомер ПРВ нам в довес поставили и тоже на Федю. Связь телефонная, внутренняя и до полка, связь ВЧ (громкая), планшет воздушной обстановки...

И люди самые разнообразные. Для обслуживания кабин, телефонисты-планшетисты дежурной смены, они же при обрывах и "линейщики", секретчик с его фотоконтролем. И чтобы совсем Феде стало хорошо, то вот ему еще и хозотделение, оно же хозбанда. Отстойник-флотатор. Вниз самые тупые, вверх самые хитрые. Но банда эта хотя бы по прапорам раскидана, ответственным за направления. Прапорщики и на кабины штатом предусматривались. По одному на каждую. Но вот не было их . "Сгинули, как угнетенья капитализма". Если конкретно, то был-то всего один, да и того уволили за пьянство. Потому Феде на ответственные места отдавали самых толковых воинов. И если говорить о каком-то подобии IQ , то во взводе управления он был бы самым высоким, если, конечно, банду исключить.

Биографией Федя был с тезкой моим схож. Ту же Опочку закончил, также женился перед выпуском. Только не на местной, а на своей однокласснице из архангельской деревни. Приспособленный был Федя к жизни мужик, как и все деревенские. Как и жена его, с медсестринским образованием провизоршей в Спасском работавшая. Одна из немногих работавших жен на точке. Дочка у них росла. Характер Федя имел весёлый, с хорошим чувством юмора. Мне, по неопытности моей, в начале службы полевую фуражку всучили образца 60-х. А может и 50-х. С короткой тульей, почти "картуз Жириновского". Увидал её Федор Валентинович и, даже не меряя, тут же меняться предложил. У него две современных было. Поменялись. Глаз у Феди оказался алмаз. Потому, что с его полным лицом в этой фуражке Федор выглядел чистым фельдмаршалом Михайлой Илларионычем Кутузовым в исполнении Игоря Ильинского. Так он потом в этой фуражке и ходил. Без повязки, правда, на глазу. Свои-то привыкли быстро, а вот проверяющие нецензурно изумлялись. И хрен придерешься, не запрещено. Вообще говоря - мрачному человеку на такой должности свихнуться можно запросто, а Федя вот вполне управлялся. И с людьми и с техникой, отмахиваясь от неизбежных втыков, как от комаров. Легко как-то. Мне он чем-то комбата напоминал. В более поздней версии исполнения и на более раннем этапе развития. С годами до стиля и уровня знаний ВВ Федя вполне бы дотянул. А перспектива роста у него была все же. С этой битой всеми, кому не лень, должности чаще всего становились сразу дивизионными начальниками штаба. Минуя капитанскую ступеньку.

Прапорщики. Или, как их комбат называл, пропОйщики. На самом-то деле прапора попадались разные. И сильные и слабые. И пьянь и трезвенники. Вот на "Певуне" техником будки "П" прапор Валера был. Очень знающий мужик. Ему и офицер вовсе не нужен был. Борис, сокурсник мой, на будку к Валере старшим техником попав, был как за каменной стеной. Что на "Певуне", что потом, в другом дивизионе. Зато уже когда без Валеры остался, ох и натерпелся.

На "Планшете" начало моей службы как раз на замену прапоров пришлось. Один на пенсию ушел, тот, что еще со времен визита Батицкого... Двоих выгнали за пьянство. Автотехника и СРЦшника. Нормально потом ребята устроились. На Шинный. Вредность, правда, но зарплата вдвое с довеском больше. Еще и прапорщик-старшина дивизиона ушел вскоре. Но этот "ни рыба, ни мясо" должности своей сложной никак не соответствовал. Просто из штаба корпуса откуда-то к нам свалился, хотел перед пенсией более высокую категорию получить. Короче, расползлись прапора из дивизиона. Но и с "Певуна" "Планшету" этого народца подбросили. Колю-Кадыра и Лёху. Чуть позже из учебки химика прислали. А почти через год, где-то месяцев за пять до моего увольнения, еще мужиков. Фельдшера, дизелиста, СРЦшника...

Лёха на "Певуне" был автотехником. Им же и на "Планшете" стал поначалу. Но позже, с авторухлядью этой окончательно умучавшись, в старшины перешел. Мороки не меньше, но хоть в тепле почаще. И руки не ободранные. Лёха в 1968-м, водителем срочную служа, Чехословакию брал. После чего был комиссован за пару месяцев до срока. По черепно-мозговой. Он об этом так рассказывал.
- Чехи колонну блокируют, между машинами лезут при остановках, кричат - тогда вы нас освободили, а сейчас завоевали. Прямо перед капотом у меня. Нас же настропалили, чтобы ни-ни! Я им брошюрок, которые нам замполиты раздали, сунул кучу - читайте! А они в кабину стали лезть. Я дверцу захлопывал и прищемил руку кому-то. Всё. Сразу после этого ничего больше не помню. Только боль в голове. Очнулся уже в госпитале. Мне потом рассказали - оказывается, я после всего еще километров тридцать машину вёл. Для обеда остановились, я из кабины и вывалился. Но об этом ничего не помню.

Однако от травмы Лёха на гражданке оклемался и все медкомиссии проходил удовлетворительно. Работал водителем - испытателем шин. Когда женился, возникла проблема жилья. Он и пошел служить. Из-за квартиры. С этим не обманули. Что ему, что Кадыру квартиры дали. На "Певуне" с этим немного попроще было, но и на "Планшете" тоже дали. Потому что в упряжке хоздел ребята тянули коренными.

Подвыпив, любил он приставать ко мне:
- Профессор! Вот станешь в Москве академиком, возьми меня в водители!
- Нет, Лёш! Я бы взял. Но ведь не стану. Чтобы в академики выбиться, надо слишком много народа под себя подмять. Я для такого дела не гожусь, способностей нет.

Жена Лёхина, Люба, могла определить, что он выпил, вне зависимости от объёма принятой им дозы. Да еще при немалой Лёхиной комплекции. Причем не принюхиваясь. Специально проверяли. Рюмки водки в 30 граммов было достаточно. Долго Алексей пытался понять, как это у неё получается и, наконец, разговорил. Оказывается, она заметила за ним такую особенность. Если не пил, то все пальцы его движутся нормально. Если же выпил, то при сжатии в кулак мизинец на одной руке остаётся чуть-чуть оттопыренным. Очень мы удивлялись. Как Любкиной наблюдательности, так и этой Лёхиной особенности. Решили, что это ему от чехов на память.

Первой зимой с моей подачи в спортзале (он же кинозал, он же зал для предусмотренного распорядком дня просмотра программы "Время"), находящемся в моноблоке с казармой, теннисный стол сваяли. Благо было из чего - аншеф как раз ремонт учебных классов затеял, договорившись с мебельным комбинатом по бартеру "материалы за рабсилу". Пяток солдат там недели две поработали и пару машин нам всякой всячины пригнали. Плит ДСП, простых и ламинированных большей частью в тёмных тонах, текстурной бумаги, фурнитуры... Отделали и мы для батареи класс, в соответствии с анискинским проект-приказом. Чувствуем, что-то не то.
- Понял я! - сказал, наконец, комбат, - Теперь в этом классе себя как внутри платяного шкафа чувствуешь!

Ишь ты, а ведь и в самом деле так. Если уж не как в платяном, то, как в книжном. Но поскольку аншефа было не переубедить, эффект нейтрализовали развешиванием учебных плакатов. Всё, что было несекретного, вывесили. Стало теперь, как в подсобке кинотеатра, всей в старых афишах. Но все же малость покомфортней, чем сразу после ремонта. Опять же было на чем глаз остановить.

Так вот, значит, о теннисном столе. Сетку и ракеток две пары я в городе купил. Стали бойцы играть. Офицеры тоже. Недели через две Лёха взмолился на совещании:
- Профессор! Ну что же ты мне подлянку такую устроил? Что ты свинью такую подложил? Посмотри, что с паркетом стало!

Действительно, играя, паркет выбили до дыр. Сапоги солдатские штука серьезная. Повышенная прочность, обеспеченная индустриальной мощью Калининской, ныне опять уже Тверской, области. Да еще по настоятельной рекомендации того же Лёхи кирзачи стальными подковками подбиты. Где уж тут дереву устоять. Пробовали, было, в тапочках играть - не получается. В тапках тех, уставнЫх, только от койки до умывальника дошлёпать. Босиком же играть - холодно. Так и вынесли стол, до лета и улицы пинг-понг отложив. Паркетины же выбитые Алексей еле нашёл чем заменить.

К сапогам у Лёхи нежное отношение было. Еще в начале марта раздобыл он где-то в городе адскую смесь на рыбьем жире. В штатную ваксу керосино-дёгтем вонючую, которой и бойцы-то лишь в исключительных случаях пользовались, смесь эту домешал. В парко-хозяйственный день, тот, что каждую субботу, лично стоя над душами, каждого воина энтим мэйкапом, да еще и разогретым, кирзачи заставил пропитать.


Эффект был огромен. Недели две приближение бойца с наветренной стороны можно было уловить метров за двадцать. Что уж тут говорить про помещения! Алексея склоняли все, кому не лень. И шефуля, и Герман, и даже ППС блеял что-то. Комбат шуточки отпускал. Один лишь я, по физфаковским студенческим традициям склонный к иногда даже диковатым экспериментам, Лёхиной смесью пропитал сапоги тоже. Хромовые не трогал, а яловые обработал. Во-первых, это мало чего добавляло в общий установившийся одор атмосферы. Во-вторых, мне, жившему тогда второй месяц в учебном корпусе, хотелось устроить дополнительный намёк начальству о переводе нашей общаги в квартиру. В третьих, хотелось посмотреть - цо то бендзе? Зато в апреле всё стало на свои места. Откачивая из капониров воду, по два часа стоял я в "озерах" по ладонь от края голенища. Сапоги не промокали. У солдат тоже. Тут, запоздало и молча все оценили предусмотрительность старшины Алексея. Лишь Герман, мужик справедливый, сказал:
- Да уж, воняло сильно, но и сработало хорошо. Надо бы и мне этой дрянью по сапогам пройтись.

Однако дальше высказывания желания не двинулся.

Любо-дорого было слушать, как Лёха по субботам проводит инструктаж выделенных ему для хозработ бойцов.
- Где доски, где доски... Ты кто? Ты Черпак Советской Армии! Без полгода Дедушка! Я тебе что приказал? Заколотить дыру в заборе! А ты у меня спрашиваешь, где брать доски, будто ты распоследняя зелень! Ну, в другом месте доски отдери, а эту дыру забей. Не последний день служим, найдем потом где-нибудь...

Хорошим Алексей был старшиной. Подаренная им в багажном ящике книги завернуть, да и просто на память, "новячая" льняная простыня у меня лет пятнадцать продержалась при интенсивном использовании. Я жене даже в прачечную её советовал не сдавать. Дома стирать. Чтобы штамп части подольше не смылся.

Кадыр-Коля на "Планшет" позже Лёхи прибыл. Лёха уже месяца два в автопарке м*дохался, а Коля в то время территорию расформированного "Певуна" охранял. С единственным воином. Тем самым поваром Иосифом, мать его. Лишь к октябрю, когда на "Планшете" квартира освободилась, Коля служить прибыл. Поздоровались, поболтали, но в тот момент я больше был видом Иосифа озадачен. За лето бородищу отрастил - не узнать. Ну, его-то быстро в порядок привели. Коля же стал начпродом служить, как и раньше. Может, он что и воровал, трудно сказать, но по столу солдатскому этого заметно не было. Заготовку картошки в том году Коля прибытием поздним пропустил, а вот капусты застал. И ту, что не заквасил, в хранилище разместил "по-узбекски". Рубили её в поле солдаты сами, так велел он длинную кочерыжку оставлять. Потом в ней электродом-пятеркой дыру прокалывали и как бусы кочаны на шнур развешивали. Снизу до верху в бешеное количество рядов. И нормально получилось. До апреля капуста довисела не портясь, пока всю не съели. Следующим летом Коля за дело взялся масштабно. Герман ворчал на совещаниях:
- Как суббота, так давай тебе людей на огород! Что тут тебе - совхоз?

Зато уже с июня на солдатских столах пошла зелень. Не бог весть что, но лук, укроп, петрушка, листочки какие-то салатные. Причем в нормальных количествах. Вот с огурцами свежими, да, не каждый день. Но бывали и они.

С документами, накладными там всякими, Кадыр управлялся, проблем не было. Но вот берешь, бывало, дежуря по дивизиону журнал, чтобы записать "выдачу пищи разрешаю" и в меню с удовольствием читаешь - "рыба жареное". Блюдо это Коля именно так называл.

В отпуск Кадыр непременно на родину ездил. В Узбекистан. Еще месяца за два начинал подарки готовить. А лучшим подарком считал новые хромовые сапоги. У начвеща полка их добывал, в корпусе, в других частях по городу. На точках было бесполезно - сапоги на офицерах сгорали почти так же, как и на солдатах.

Жена Кадыра, местная, Капитолина - Капка, ох и языкаста была! Никого не боялась, да и редко задумывалась, несла напрямую. Что командиру, что Герману, что по ДОСам. Была хоть и не главой, но главным рупором всего этого "женсовета". С тремя детьми малыми.

Осенью тот же Герман опять удивлялся:
- В прошлом году картошки заготовили тринадцать тонн, и хранилище не было полным. А в этом еще только десять завезли, а бункера уже до верху. Да еще в общежитие, я видел, три мешка оттащили. Картошка что ли легче стала?

Нет, картошка не стала легче. Это пустая хозмашина ГАЗ-52 стала тяжелей. Взвешивали её только один раз в самом начале заготовок. Как раз для такого случая в кузове под брезентом лежали три снаряженных запасных колеса и еще какие-то тяжести из автопарка. Общим весом так на полтонны примерно. Как говорилось у классика, "чтобы не брать с вас лишнего". Коля приказал, а воины с удовольствием выполнили. И рабочих ездок с совхозного поля, но уже без балласта, постарались сделать побольше. Курочка по зернышку клюет. Ловкий он был, Коля. На этой должности иначе нельзя. Вот только с поварами ему не везло. Как, впрочем, и всему дивизиону.

Юраш. Ну, его я уже описал отчасти. Юра так же, как и Мишка в своё время из училища был отчислен. Только на более ранней стадии обучения. Потолок он свой чуял, потому и сдавать на офицера не рвался. Карьеры особой всё равно уже не добьёшься. А разница в денежном содержании со временем нивелируется. Кто такой прапор в 45 лет? Уважаемый человек. А старлей или, пусть даже, капитан? Неудачник. Юра числился на будке техником следящих систем управления приводами. Работать мог на уровне хорошего оператора, не больше. Ремонтировать - дохлый номер. Его счастье, что привода были штукой некапризной. Юра был великий доставала. Где чего найти или спереть, большой мастер. Иногда же Юраш проявлял поразительную тупость. Перед тем свертыванием, когда мы в дождь попали, приказал я ему фланцы волноводов пронумеровать. Белилами, чтобы в темноте легче работать. Так он перенумеровал волноводы друг за другом - 1,2,3... Тогда как нужно было маркировать взаимосопрягаемые торцы секций 1-1, 2-2, 3-3... Как будто он сам до этого не матерился, соображая каким концом к какому их ставить. Хорошо, заметил я еще за день эту его залепуху. Но в целом нормальный был прапорщик, во всех отношениях. Ну, выпить не промах. Но и не так, чтобы за бутылку удавиться. Ну, с ленцой, не без этого.

К мартовским корпусным ученьям-проверке готовились, до ночи батарея возилась. На будке всё сделали часам к 19, я в кабину "А" пошел дела догребать. Ему сказал - перепаяй фишку на кабеле от проверочного генератора. Она уже с месяц как плохо держится.
- Да брось, Профессор! Сегодня всё сделаем, а что тогда завтра делать будем?

Утром эти проверяющие нас часов в 5 подняли сиреной. Прибегаю, а у кабины уже майор какой-то торчит, ждёт меня. Пока я контроль обеспечивал, тот, от нечего делать кабель, Юркой не прибранный в руках вертел. То слабо держалось, а тут и вовсе отвалилось! Пишем в графу "отмеченные недостатки". Неплохое начало, ладно хоть дальше всё нормально было. В тот день. Вот так Юркина лень мне и отрикошетила. И действительно, что бы мы делали, если бы не за фишку втык получали?

Те ученья дня четыре шли и были для меня какими-то "полосатыми". То "взлёт", то "посадка", то "чемодан тревожный". Работа боевая полным ходом идет, я в кабине "У" направленцем сижу. У самого входа. Рядом очередной проверяющий - ни больше, ни меньше, как зам командующего корпусом полковник Равиль Акчурин. Втиснулся на стуле между мной, стреляющим, наводчиком и оператором СУС - системы управления стартом. Командует - газы! Все противогазы надели, а мой на будке остался. Втык номер второй за три дня. Равиль мне мораль читает - вот, в Амдерме, после того как на Новой Земле термояд рванули, расчеты десять часов противогазы не снимали, а ты... А я думаю себе в это время - шефулин аспирант Серега как раз в Амдерме служил лет через 10 после взрыва, о многом рассказывал, а про такое нет. Но ведь должно бы "войти в анналы". Тут смотрю, у тезки на экране одном поискривает что-то. Я внимательнее, не до Акчурина уже. Вижу, метки яркие, а "местники" от локатора необычно как-то бледнеют. Прерываю биг - босса, прошу разрешения обратиться к комбату. Да уже и тезка заметил. Что-то дохнет у меня по этой плоскости. Срываюсь на будку без разрешения, только на ходу начальству крикнув.

Смотрю, ток магнетрона в четверть от номинала. Приплыли. Надо менять. По громкой комбату докладываю, пусть секретчик тащит новую лампуху из режимного ЗИПа. Выключаем передатчики, начинаю расстыковывать. Магниты развожу, кардан плунжера резонатора отсоединяю. Давление Юраш стравливает. Комбат по громкой:
- Сколько тебе надо на замену?
- Десять минут!
- Сколько?
- Десять!
- Что-то больно быстро. С настройкой?
- Само собой. И на основную и на запасную. Пусть кабина "У" мне даст РК (разрешение контроля) и с себя 400 не снимает.
- Давай, профессор. Время пошлО!

Норматив на замену - сорок минут. Мы управились за восемь с секундами. Было у меня одно ноу-хау по быстрой настройке, продуманное, но до этого случая не опробованное. Нормально себя показало. Да и Юраш с Владимир Василичем хорошо сработали. Шустро поворачивались и с давлением и с подачей ключей-отверток немагнитных. Как хирургу, сразу в руку. Акчурин, когда работу возобновили, мне клешню пожал и отсутствие противогаза простил. Видимо на верху этот случай как-то потом склонялся, потому что месяца через три отломился фотографированием нашей троицы для окружной газеты с расспросом журналюги-майора об этом эпизоде. Вот тебе и взлёт после посадки.

Заодно уж в кучу. Поверх противогаза, когда направленцем работал, мне очки надевать приходилось. Иначе приборов не разглядеть. Раз в таком виде к посреднику обернулся, так тот чуть со стула не сполз от изумления.

С замком же корпуса мне трижды пришлось сталкиваться. Раз до этого случая, раз после.

В конце ноября, значит, я уже целых 10 месяцев прослужил, а Акчурин в корпусе примерно месяца три, надо было из техдивизиона ракету доставить после обслуживания. Сама транспортировка ночью, выезжать загодя к 18-ти, я - старшим машины прикрытия. Такой же ТЗМ-ки, только без полуприцепа. С табельным оружием, как на такие дела полагается. Катить через город. Герман и приказал мне попутно в полк заехать, портфель с документами в секретную завезти. Темнота, метель, сейчас направо вверх на горку и вот он, КПП полка. Перед поворотом переезд через единственную рельсовую колею. "Учебный БАМ" по прозвищу. Сроду он закрыт не был, а тут на тебе! Впереди "Волга" проезда дожидается. Мой водитель впритык почти к ней стал. Тут выползает из "Волги" Папаха. Машет мне, выходи. Нет, конечно, о субординации я представление имел, устав знал и т.д. и т.п. Но если ты пять с половиной лет локоть к локтю проездил с этими папахами, которых на "Фрунзенской" по два десятка из одного вагона метро выходило... Словом, не отличал я в почтении на уровне подсознания "товарища полковника" от "эй, полковника". Слезаю вниз из кабины, представляюсь.
- Почему машина на выезде после 16-00, в тёмное время?
- Машина вышла по распоряжению командира дивизиона подполковника Анискина.
- Куда едешь? Зачем? С какой целью?
- Товарищ полковник, машина выполняет специальное задание. Я вас в лицо не знаю и доложить о сути задания не имею права. - И руку на кобуру.

Полковник прибалдел, по сторонам зазыркал.
- Почему машина без зеркала заднего вида?! - и цап за брезентовый чехол штуцера бензобака, а под ним крышки штатной нету.
- Ёпрст! - изумлённо и мысленно.
- Сюда едешь? - рукой на горку.
- Так точно, сначала сюда.
- Езжай за мной, я туда тоже.

К тому времени давно уже проезд открыли. "Волга" тронулась, и только тут номер её стало видно: 00-02! Ничего себе, влип. Пока мы на своем монстре взбирались, те уже давно за воротами были. А к КПП Попкович бежал. Лично, чтобы меня встретить.
- Почему тебя арестовал полковник Акчурин?!
- Вот те на! Вот те и *б твою мать, здрассте! - это я мысленно опять. И подрастерялся, ситуацию перепутав.
- Да не арестовывал я его! Только кобуру расстегнул! - Рома, потом уже в дивизионе смеялся, комбату рассказывая.

А тогда загнали машину в парк и запретили выезд до устранения. Водитель в автороту спать пошел, я, аншефу о происшествии доложив и пистолет на хранение дежурному сдав, в "гостиницу" при части. Знакомое место, довелось там поночевать, с караулом в полк выезжая. Весь следующий день терзал автослужбу, пытался хоть зеркало (черт с ней, с крышкой, забыли уже про неё) раздобыть. В конце плюнул и заявил автоначальнику.
- За вами сотня машин, поди, числится. Не умрете, если будет сто одна. Почините - пригоним. Я забираю водителя и уезжаю к себе гражданским транспортом.

Так и сделал. Шефуля сказал - правильно. Наказаний никаких не последовало.

В третий раз попался я Акчурину уже почти через год, летом. Жара была сильной и разрешили нам в наряд ходить без полевой формы, просто в галифе и рубашках. Комары, правда, сильнее долбят, но без минусов ни одного дела не бывает.

Не для смеха, не для шутки

Выставляется на сутки

Не какой-нибудь там х*р,

А дежурный офицер.

Весь начищен, весь наглажен,

На боку "ПМ" прилажен...

Так вот, этот самый ПМ-то, куда вешать при такой замечательной форме? На брючном ремне его сутки не протаскаешь, поясницу перережешь. Это только кажется, что килограмм веса ерунда. К концу суток портупейный ремень на плече чувствуется даже через шинель. Но при рубашке портупея не положена и вообще не смотрится. Потому кобуру оставляли на широком ремне, который пускали гулять поверх брюк на бёдрах, как в классическом вестерне. Честно скажу, не любил я этот предмет мужского украшения, пистолет то есть. Предпочитал иметь в кобуре пассатижи. И легче и для дела нужнее. Но не помню точно, что именно в тот день у меня было. На подъеме поприсутствовал, на зарядку поглядел, да и отошел куда-то. Дежурного ноги кормят. Не будет догляда, непременно что-нибудь воинство отчубучит. Тут-то проверка и нагрянула.

На проверки дивизиону без счета везло. И корпус, и полк в одном городе, а мы к городу ближе всех остальных. Грамотно тогда у Батицкого машина застряла. У начальства план проверок, так к кому ехать, угадайте с двух раз? Обычно, если у дивизиона первый срок, схема была такая.

1п. Начальство, где-то между 5-ю и 6-ю утра, въезжало через КПП, совмещенный с караульным помещением дивизиона и оставляло там одного из офицеров, чтобы тот блокировал попытки предупредить Центр и командира по телефону. Основная группа направлялась к ДКП.

1д. Воин, открывавший ворота и всеми за этим делом забытый, действуя согласно внутренним неформальным инструкциям, нёсся до общаги или просто до крайнего домика и стучал в нужное окошко. Оттуда быстренько звонили на коммутатор.

2п. Проверяющие входили в помещение Центра. Теоретически их еще и часовой патрульного поста мог тормознуть, но у него 800 метров кольца, вероятность пересечения мала. Да и дураков такое вытворять среди солдат не было.

2д. В это же время в ДОСах извещенные с Центра телефонистом командир и офицеры, уже одетые, прыгали в сапоги.

3пд. Ревун, время пошло.

4пд -... Дальше контроль готовности, бумаг, конспектов, хим-дыма, физо, тыла-мыла, ..., подведение итогов.

Впоследствии пункт 1д был рационализирован. С нижней стороны стола в караулке Федя пристроил индуктор от полевого аппарата ТАИ-43 и вывел его сигнал на отдельный номер коммутатора. Начкар под столешницей ручку незаметно пальцем крутанёт, у телефониста флажок откинется. Всё, сигнал принят. Однажды даже перебор вышел, едва начальством не замеченный. Те задержались где-то. С Центра уже всех обзвонили, решили и казарму предупредить. Дневальный был с ночи заторможенный, услышав слово "готовность" сразу на клавишу даванул. Комиссия еще в дверях, а на казарме уже ревет. Но обошлось.

<< К началу повести -:::- Далее >