Хроники
   Жакко

Множество лет назад гениальный Иван Ефремов написал о каждом из нас книгу "На краю Ойкумены", которой можно было запомнить всего-навсего один абзац, чтобы осознать безысходность нашей с вами истории:

"Их длиннобородый вождь, едва только дележ был окончен, повел людей на восток, к реке, как будто опасался, что привязанность к товарищам поколеблет их решимость. Оставшиеся долго смотрели вслед храбрым друзьям, отделившимся от них на пороге свободы, затем с грустными вздохами вернулись к своим делам. Удача или смерть постигнут товарищей -- никогда не узнают они об этом, так же как и доблестные азиаты не будут ничего знать об их неверной судьбе. "Никогда" вот страшное слово, столь неизбежное для разделенных пространствами разных народов."

Каждый из нас однажды прощается с живыми на данный момент дорогими для нас людьми, с ужасом понимая, что момент прощания может оказаться последним. Не спасают адреса, старательно записанные в блокнотики. Не спасают обещания встретиться "в шесть часов вечера после…" какого-нибудь события… Теряются воспоминания. Теряются блокнотики. Теряются люди. Некоторые ПРОСТО ФИЗИЧЕСКИ НЕ МОГУТ ВСТРЕТИТЬСЯ…

	Наступил июль 2010 года. Мы собрались встретиться в Кривом Рогу – месте очень далеком от места, в котором мы впервые встретились – на Аташке. В месте, где и ныне живет наш армейский отец – старшина Марусяк – человек суровый на первый раз, но чувствительный, нежный и обязательный до последнего своего вздоха.
	Встречи Аташкинцев стали традиционными. Да простят нас ветераны ВДВ, но мы их в этом году превзошли. Они встречаются по цвету берета, а мы – по цвету выжженной Аташкинской земли. Мы, в определенном смысле, превзошли немногочисленных ныне ветеранов Отечественной, встречавшихся до недавнего времени у Большого театра в Москве. Наши встречи стали спонтанными в разных концах наших стран,…
	регулярными…
	...международными. Нам ведь наплевать на реалии, в которые нас вталкивают те, которым собственные властные амбиции важнее братства народов. В нас понятия Интернационализма были вбиты на генетическом, а не на идеологическом уровне.
	Три человека: Валерий Генцельман , я, майор Владимир Муромцев собрались на даче Александра Марусяка в ночь перед началом встречи.
	Собирались долго, с приключениями. Знали, что основные силы прибудут из Донбасса днем. Потому вылизывали территорию дислокации, как молодые.
	Готовили флаги…
	Жарили шашлыки…
	Отличие этой встречи от остальных заключалось в том, что мы старались не свести ее до банальной пьянки. Хотя и выпить было что. Хотелось создать дух Аташки. Были извлечены фотографии из истории всех частей, включая нынешнюю – спецназовскую часть республики Азербайджан. Дом Марусяка стал похож на музей вооруженных сил Бакинского округа…
	Саша не возражал. Он и так выглядит здоровски, но ради встречи помолодел лет на 30.
	Волну "Ура" должна была обеспечить ворона (ворон) с тем же именем (Ура).
	Мощнейшая аудиоустановка встречала каждого из прибывших на временную территорию Аташки встречным маршем. Нам жаль соседей по дачам, но они вскакивали с постелей при каждом прибытии очередного Аташкинца. Здесь – Анатолий Барда и Татьяна Марусяк. Анатолий – невероятный балагур и песенник.
	Какой же классный у нас старшина! Он не дал нам ни капли спиртного при встрече. Повел на строевой смотр. Обращаю внимание на то, что он не придирался к цвету носков, форма одежды и гармони на босоножках. За что мы его продолжаеи любить. Слева в парадных шортах в клеточку стоит майор Муромцев. Он Единственный, кто дал правильный ответ на вопрос: почему на поездах сто-кран красного цвета, а на самолетах – голубого. Советская военная школа давала ответы на все вопросы. Далее – Коля Чайка. Умница. Ученый. Защитил кандидатскую, и клянется, что через три года станет доктором. Мы ему торжественно поверили. Об Анатолии Барде я уже сказал. Далее будет видно, что он заражал всех нас – мы давали такого пiсняка, что весь дачный кооператив завидовал нам. Наш Советский немец Валера Генцельман. Более достойного сержанта я не знал на Аташке. Достойным человеком он остался. Нынешняя Германия крепко задумывается, сравнивая свое поведение с сержантом Аташки. Сергей Мякота. Дай бог ему здоровья. Это – золотой фонд Аташки, Золотой фонд Украины: добрый, мудрый человек. Игорь Могилевский. Пришел на Аташку рядовым. Ныне – подполковник…
	Подполковник Могилевский нас поразил. Он "достал из широких штанин дубликатом бесценного груза…" свой сержанский блокнот из далеких времен – Советского союза. А в блокноте были потрясающие записи: имена всех наших командиров полка и дата дня рождения части - 25 сентября 1950 года. В этом году нам 60. Спасибо, Игорь.
	Потом мы подымали знамена на флагштоке: Ритуал придумал и осуществлял старшина. Мне выпала честь подымать флаги Советского союза, России и Московской области. Дачный поселок содрогался под звуки гимнов.
	Валере суждено было поднимать германский флаг. Водитель Олег подымал украинский прапор…
	Современный азербайджанский флаг под старый советский азербайджанский гимн подымал майор Владимир Муромцев. Чертовски приятно называть его майором, несмотря на цивильность одежды. Новый гимн (извините нас, граждане суверенного государства) слушать невозможно. Советский гимн зовет вперед. Новый вызывает грустные мысли.
	Потом мы фотографировались рядом с неофициальным флагом Кривого Рога. Между пузатым Жако и подполковником Могилевским стоит Виктор Щадько. Отличный сержант, отличный инструктор, отличный офицер и гражданский специалист..
	Это – мы поем. Пели очень много, громко и красиво, вызывая жуткую зависть у соседей и прохожих. Главное, что большей частью на украинском языке – основном языке Аташки. Поразительно то, что пел даже Валера Генцельман, который двух слов по украински не вязал. Было очень трогательно слышать слова взаимного уважения майора Муромцева и его бывшего подчиненного – Валеры Генцельмана. Рядом с Володей Муромцевым сидит Елена Захарова - дочь комбата 3-й батареи Захарова Игоря Прокофьевича – вечно юное дитя Аташки.
	Мы листали старые альбомы…
	Собирали новые компроматы…
	Володя Муромцев фотографировал больше всех. Это он захватил Народного художника Андрея Марусяка. Андрей – с длинным хвостом.
	Здесь Андрей лицом.
	Здесь я не самый страшный. И напиток – произведение Андрея Марусяка. Однако, художник!
	Володя Муромцев, как ни странно, рассказывал нам об охоте на лис на Аташке. Хотя, чего странного? Ведь не школьный учебный курс ему вспоминать! Его мы и так до сих пор при себе носим!
	А на Аташке фотоаппараты были запрещены…
	Наши дорогие офицеры признались, что мы несли службу хорошо. Да и то – на гауптвахте сидели, в основном, повара! Ах, Пыленок... Петр наш Родионович. Вечная тебе память!
	А старшина наш беспрерывно раздавал нам подарки. Среди них – тарелка с картой Украины (без указания местоположения Аташки), Будильник, который идет в обратную сторону (По нему можно определять время!), бутылка водки Аташка и кабачки с дачи старшины! Мы в вечном долгу перед старшиной.
	Потом было прощание под "Прощание Славянки"
	Такие мы…

А эти слова написал Коля Чайка. Они о продолжении встречи в Кривом Роге...

"Человеееек!
О чем ты думаешь? Куда направлены твои мысли? О том, что забыл сделать вчера, что не успел сделать сегодня, и что надо сделать завтра?...

Суета... Никакой душевности, чуткости, отзывчивости. Сплошная обыденность.

Десяток раз в этом году я проезжал через Ново-Московск - городок, где перемешалось все: воды Днепра с водами Самары, магазины с уличными киосками и базарчиками (как символ украинской "розбудовы" государства), производственные постройки потерянного социализма и трехэтажные особняки "новых украинцев", построенные на украденные деньги у строителей социализма - ветеранов труда и войны. Причем, обязательно построены массово, на рекреационных землях, где строительство запрещено...

Проезжал я через Ново-Московск, и в голову мне не приходило, что где-то здесь, утопая в зелени таится домик, в котором живёт Николай Андреевич - наш майор Кумпан...

Более того, отправляясь на встречу в Кривой Рог, мы - Аташкинцы Донбасса, сделали здесь привал на пять минут - буквально в 700 метрах от нашего однополчанина, совсем не догадываясь, что он живёт рядом. Только на обратном пути, пожимая руку майора, мы вспомнили и этот привал, и встречу у Марусяка и многие давно прожитые дни на Аташке.

Николай Андреевич постарел, но военная выправка держалась в нём. И, хотя артрит искривил ему пальцы рук, но в глазах горел огонь командира-аташкинца, и оставался он таким же как и был в части, - душевным, отзывчивым, чутким, скромным и порядочным.

Рад за Майора, рад за всех ребят, за встречу."