Дорогие мои единомышленники. 14 лет назад под воздействием адреналина, полученного во время путешествия на яхте Pelagic Australis, я опрометчиво пообещал, что ОБЯЗАТЕЛЬНО напишу книгу об этом событии. Наступило время ответить за свои слова. Я стал взрослее старее и посмотрел на прошлое несколько под иным углом. Нет. Я не переписываю историю, с которой вы могли ознакомиться в моих путевых заметках. Я не считаю эту книгу неуместной в череде трагических событий настоящих дней. Напротив. Самое время напоминать миру о том, что Россия - не пустое место в истории.

Ниже я привожу одну из 14 глав книги. Книга еще не дописана. Я готов закончить ее к началу осени этого года. В ней реальные события 2010 года будут переплетаться с историей открытия Белого континента, слухами и легендами вокруг этого удаленного от человеческого мира уголка природы.

Чего я хочу от вас? Давайте представим, что вы вошли в магазин и обнаружили на одной из полок эту книжицу, открыли ее на предлагаемой мною главе и стали читать, рассматривая карты со знакомыми и незнакомыми названиями, любуясь фотографиями... Напишите в комментариях: хотели бы вы приобрести такую книгу для своей домашней библиотеки? Может не стоит мне тратить свои ресурсы на ее окончание?

Истории под грохот волн

Долгий путь по проливу Дрейка можно описывать, как череду волн, бьющих в левый или правый борт лодки – в зависимости от погоды и курса судна. Скучно и муторно: вода поднимается высоко над горизонтом и также неотвратимо проваливается под горизонт.

Нет! Неверно. Нужно несколько раз подряд написать: вода поднимаа-а-ается высоко над горизонтом и так же неотвратимо проваа-а-аливается под горизонт. И это повторение одной фразы – не вода в тексте, а попытка донести до читателя полную безнадеги измывающую монотонность издевательства морской стихии над слабыми человеческими организмами. Даже кадры нашей видеосъемки оказывают такое-же мучительное, тошнотворное действие, как и непосредственное наблюдение движения воды. Пусть не обманывают вас немногочисленные невосприимчивые к качке люди, что к этому можно привыкнуть. Нужно лишь потренироваться на берегу исполнению танца дервишей. В оригинале танец несёт глубокий сакральный смысл в рамках суфизма. Для тренировки же вестибулярного аппарата нужно лишь соблюдать формальные признаки танца: кружиться в одном направлении (справа-налево), направляя правую руку вверх – к богу, а левую вниз – земле. Можно тихо молиться: «Дай, Бог, не упасть…». Но начинать тренировки нужно задолго до начала плавания – еще на суше, о чем большинство из нас забывает. В море бывалые моряки рекомендуют заниматься монотонной работой: плести веревочные коврики, кранцы, вязать узлы на веревках для развития моторики и просто для автоматизации выполнения процесса. Еще можно грызть сухари.

Но в нашем экипаже только один человек – Адмирал был способен по расписанию спускаться в салон и с неподдельным удовольствием поглощать завтрак, обед, ужин… Иногда у меня появлялось подозрение, что он – робот-андроид, на которого не действует качка. Мимолетное подозрение быстро исчезало так, как я много раз проходил с Адмиралом рамки в аэропорту и ничто не указывало на наличие металлических деталей в этом железном человеке.

Противоположностью Адмиралу был Гера. Он прекрасно знал, о том, что его организм не приспособлен к качке. Но тяга к морю была так сильна, что он закончил школу яхтенного мастерства, участвовал в длительных морских переходах и яхтенных гонках. Здесь же на Pelagec’e он большую часть времени проводил в полудреме, свернувшись калачиком на койке нижнего яруса. Там лодка совершала качание с меньшей амплитудой. Никто не осуждал Геру. Адмирал Нельсон до последней минуты жизни страдал этим же морским недугом. На его капитанском мостике рядом с ним всегда находился бочонок, с которым он в тяжелые минуты жизни делился своим внутренним миром.

На лодке есть единственное умиротворяющее место, с которого можно бесконечно долго смотреть на воду и небо. Это правая банка кокпита перед входом в рулевую рубку.

СЛОВАРИК. Банка – как правило, это сундук для хранения снастей, инструментов и пр., на крышке которого можно удобно сидеть и даже лежать. На маленьких лодках банка – просто доска-сидение от борта до борта.
Кокпит – корытообразное углубление в палубе лодки, в котором имеется специальное оборудование и сиденья для капитана и членов экипажа, чтобы они могли управлять яхтой комфортно и безопасно. На разных яхтах конструкция кокпита может различаться.
Кранец – бочонкообразная прокладка между судном и пристанью (или ледовой поверхностью), служащая для амортизации ударов и защиты борта. В благословенные времена повсеместного использования парусов кранцы плели из пришедших в негодность снастей. В настоящее время их делают из прочной резины или пластика и надувают, как воздушные шары.

Так вот. Правая банка Pelagic’a с двух сторон охватывалась стенками кокпита, а со стороны, направленной к носу лодки, еще и подогревалась теплом выхлопной трубы двигателя яхты. Нужно ли говорить, что счастливчика, первым захватившего это место, люто ненавидели все члены команды экспедиции: сидишь полулежа, дышишь самым свежим воздухом на планете, сзади тебя обогревает тепло двигателя, а позади лодки – далекий горизонт, за которым земля, на которую ты, при счастливом стечении обстоятельств, вернешься. На банке удобно лежать и читать литературу из библиотеки салона яхты. Часть библиотеки предоставил сам хозяин лодки Скип Новак. Часть – добровольные пожертвования участников многочисленных экспедиций «Pelagic Australis». Благодаря библиотеке (в основном англоязычной) мы могли пополнять свой тезаурус сведениями о географии, истории, животном и растительном (!) мирах Антарктиды. Макс Катинов с упоением читал в проливе Дрейка биографию Френсиса Дрейка. Я листал книгу Скипа Новака об истории советской кругосветки на яхте «Фазиси», на которой он был капитаном на части маршрута. Адмирал изучал набор адмиралтейских путевых карт. Остальные участвовали в нон-стоп чемпионате яхты по шахматам. Ну, я же говорил, что лучшее лекарство от укачивания – какое-нибудь монотонное, рутинное занятие.

Чтобы не утруждать вас однообразным описанием форм, размеров и величин волн пролива Дрейка, расскажу о странных и необычных обстоятельствах открытия Белого материка. Ну, пока мы пересекаем этот бесконечный пролив. В Википедии и многочисленных популярных публикациях эта история имеет множество вариаций и нестыковок. За время, прошедшее после нашей экспедиции, у меня была возможность провести уточнения и сгладить шероховатости в повествовании. Вы можете позволить себе думать, что все эти истории я почерпнул из библиотеки «Pelagic Australis». Почему бы и нет?

В это же время много лет назад.

Это истории из области несуществующей науки – теории невероятностей. В течении одного месяца в году люди трех национальностей по совершенно разным причинам пришли в одну точку планеты и с разницей в 2-3 дня сделали открытие планетарного масштаба, значение которого стало понятно спустя много лет.

Архипелаг Южные Шетландские острова уже не принадлежат Южной Америке, но они еще и не Антарктида. Это – преддверье Антарктиды. Они были открыты капитаном брига «Уильямс» Уильямом Смитом в 1819 году. Как видно из названия брига, он был в собственности капитана. Судно по нынешним понятиям крохотное – небольшой двухмачтовый бриг водоизмещением всего 216 тонн и длиной около 25 метров. Напомню, что наша лодка «Pelagic Australis» имеет общую длину 22,5 метров.

История открытия архипелага трагическая и немного анекдотичная. Смит с какими-то ординарными задачами по транспортировке груза табака, ткани и медикаментов отправился из порта Буэнос-Айрес (Аргентина) через Фолклендские острова и пролив Дрейка в порт Вальпараисо (Чили). То-есть, капитан с самой распространенной в мире фамилией Смит (Кузнецов, чтобы было понятно) абсолютно не собирался заниматься географическими открытиями. Далее следите по карте. (По карте можно кликнуть левой кнопкой мыши для увеличения изображения).

Южные Шетландские острова, о которых ни он, никто другой в мире не имел ни малейшего понятия, находились уж оооочень далеко "налево" от генерального курса судна. В маршрутах первооткрывателей Антарктиды только у Смита путь судна при входе в пролив Дрейка описывал гигантские петли. Не нужно быть навигатором, чтобы понять, что «это :Ж-ж-ж-ж… неспроста», как говорил Винни-Пух в известном мультфильме. Чуть раньше мы с вами выяснили, что через узкое горлышко пролива Дрейка с запада на восток многие тысячелетия экспрессом движется мощное циркумполярное течение. Если ему помогают штормовые западные ветры, то морякам ничего не остается, как молиться богу и ковырять в левом ухе отверстие под серебряную серьгу. Если все закончится благополучно, конечно. Капитан же Смит в это же время истошным голосом отдавал распоряжения палубной и парусной командам и судорожно подсчитывал неустойки и убытки от несвоевременного прибытия груза в порт назначения. Обращаю ваше внимание именно на это обстоятельство.

Несмотря на косые паруса своего брига, Смит не мог выгрести против волн и ветра. Судно мучительно описывало круги, пытаясь продвинуться на запад. Скорее всего, бриг «Уильямс» не пытался поймать правильные ветры, как пишет Википедия. Он просто уходил от мощного шторма. Он отступал на восток, уклонялся все южнее и южнее, пока не наткнулся 19 февраля 1819 года на неисследованные земли. Вспомните об этом, когда я начну рассказ о российской антарктической экспедиции.

Судя по записям координат в судовом журнале, это был остров, в будущем названный островом Ливингстона. Смит в этот раз не высаживался на острова. У него не было времени промеривать глубины у островов. В те времена у парусных судов не было эхолотов и вспомогательных двигателей, которые могли бы вывести судно из опасной ситуации. Кроме того, у Смита были другие бизнес-задачи. Он спешил в Вальпараисо, где больше ждали груз, чем байки об открытии новых земель.

В Чили капитан Смит обратился с докладом об открытии островов к представителю интересов британской Короны на военно-морской базе в Вальпараисо командиру корабля королевских ВМС «Андромаха» Уильяму Генри Ширеффу. Ширефф не поверил Смиту и предложил ему по-британски (не прощаясь) покинуть кабинет.
Раздосадованный капитан Смит пошел в обратный путь в Монтевидео (Уругвай) и по дороге попытался вернуться к новым землям. В Южном полушарии летние для Европы месяцы являются зимой. Погода не дала Смиту возможности подойти к Южным Шетландским островам.

К чести человека с заурядной фамилией, Смит по дороге из Монтевидео в Вальпараисо предпринял еще одну – третью попытку закрепления приоритета открытия островов. Он целенаправленно подошел к архипелагу и 16 октября 1819 года стал первым человеком, официально ступившим на островную часть Антарктиды – остров Кинг-Джордж. Для однозначности своих намерений он назвал группу, открытых им островов Новой Южной Британией. Позже он отказался от этой идеи, т.к. площадь островов не тянула на имперское название. До настоящего времени они называются Южными Шетландскими.

24 ноября 1819 года, когда Смит пришвартовался в Вальпараисо, его встретили с бóльшим энтузиазмом. Да. Для Уильяма Генри Ширреффа аргументы были более, чем основательными. Кто-то из команды Смита даже перестарался: золота Инков на Шетландских островах не было, но в материальные доказательства реальности островов кем-то были подброшены орудия первобытных людей, якобы обнаруженные на дне возле острова Кинг-Джордж. Много позже этот факт был объяснен чей-то неумной шуткой.

Смею предположить, что у Великобритании был еще один аргумент, который обычно не упоминается в истории с Южными Шетландскими островами: британской разведке – одной из самых старых внешних разведок мира было известно, что в России ускоренными темпами с весны 1818 года идет подготовка к северной и южной полярным экспедициям. К моменту прибытия Смита в Чили российские корабли уже приближались к Рио-де-Жанейро. Без телеграфа, радио и Интернета эти сведения не могли оперативно попасть в Вальпараисо. Тем не менее Уильям Генри Ширефф действовал быстро, взяв «Уильямс» в чартер и собрав команду Королевского флота для подтверждения открытия Смита. Руководителем экспедиции был назначен Эдвард Брансфилд – квалифицированный капитан корабля с 16-летним стажем службы в Королевском флоте. Вместе с ним на судно прибыли три мичмана: Патрик Блейк, Томас Боун и Чарльз Пойнтер, а также врач Адам Янг. Об экспедициях мы можем судить лишь по дневнику (журналу) заместителя капитана Брансфилда мичмана Чарльза Уиллета Пойнтера. Его дневник был опубликован в сокращенном виде в издании «Literary gazette and journal of belles lettres» уже в ноябре 1821 года. Полный же вариант журнала (полный или дописанный кем-то вариант?) неожиданно всплыл в конце XX века в Новой Зеландии в семье Клаустонов, которые никак не были связаны с Чарльзом Пойнтером. В конце журнала просто сделана приписка о том, что артефакт многие годы хранится в семье. Дневник был опубликован в 2000 году под названием «Открытие Южных Шетландских островов 1819–1820 гг. Журнал мичмана К.У. Пойнтера» . Из более 200 страниц издания текст, приписываемый Пойнтеру, занимает порядка 70 страниц. Остальной объем издания посвящен обсуждениям географии и истории Южных Шетландских островов, а также трактовке фактов и событий, изложенных в журнале. Даже в Великобритании ряд фактов вызывает сомнения.

Я подробно пишу об этом потому, что вокруг указанных дат спустя 200 лет бушуют не детские и не романтические страсти. Идет битва за приоритеты открытия.

Из приложений к журналу Пойнтера видно, что быстрая организация экспедиции Брансфилда (25 дней) стала возможной благодаря тому, что в ее состав были включены 24 человека экипажа брига «Уильямс», включая капитана Смита. Кроме того, из переписки Брансфилда с Адмиралтейством становится ясным, что все бремя подготовки экспедиции было возложено на Смита. В чартерном договоре были отлично прописаны его обязанности по предоставляемым услугам, обязательства по их исполнению и даже денежный залог в 500 фунтов стерлингов, как гарантия их исполнения. Что касается платежа за услуги, Смит должен был получать «…такую сумму в месяц… какую члены Военно-морского флота Его Величества будут считать достаточной». Последнее обязательство Адмиралтейства – тест на бескорыстность. Смит его прошел и уже нашими современниками был признан простым патриотом, «хрянящим в сердце благо своей Страны». Уважаю таких людей.

О Смите известно немного. Он родился в 1790 году в г. Блис, графство Нортумберланд, Великобритания. Еще то, что он сумел растолкать сонное царство чиновников и заставить их поверить, что случайная одиссея капитана Смита более, чем географический курьез. Ему можно было ничего в жизни не делать, кроме того, что он сделал в плаваниях 1819-21 гг. По большому счету, никто и так не знает, что он делал в остальное время. А главным памятником ему является самый западный из Южных Шетландских островов, названный его именем. Умер капитан Смит в 1847 году. Но такие люди – бессмертны.

Современное обсуждение взаимоотношений Смита с капитаном Брансфилдом сводится к тому, что они схожи с отношениями адмирала (Брансфилда) и его флаг капитана (Смита). То-есть, Брансфилд ставил задачи, отдавал приказания, но технически капитаном был Смит.
Уильям Генри Ширефф подготовил Брансфилду инструкцию, в соответствии с которой его задача заключалась в обнаружении и картографировании новых территорий. Полученные данные должны были быть переданы королю Георгу III. Помимо этого, ему поручалось внимательно следить за дикими животными и местными обитателями (ежели такие будут), а также собирать образцы камней и информацию о дикой природе изученных им мест. Однако наиболее важным было то, что Брансфилду приказывалось держать все свои открытия в тайне и вести "секретный журнал", который должен был быть передан капитану Ширреффу по возвращении экспедиции. Мне совершенно непонятно: какие выгоды можно было получить из открытия этих скалистых, покрытых льдом островов, находящимися за хищной пастью пролива Дрейка?
После короткого и спокойного плавания в Южном океане, Брансфилд и Смит достигли Южных Шетландских островов. Представляю себе колкости Брансфилда в адрес Смита: «Эта воскресная прогулка и есть те ужасы, которые достопочтенный джентльмен описывал в своих отчетах об открытиях островов?». Ну, бывают такие казусы в южных широтах. Адмиральский эффект, одним словом.

Далее казусы посыпались, как из рога изобилия. Брансфилд высадился на острове Кинг-Джордж и официально вступил во владение островами 22 января 1820 года от имени короля Георга III, который умер через неделю после этого. Казус в том, что о кончине монарха члены экспедиции узнают не скоро. Впрочем, для них давно не было секретом, что король уже 9 лет недееспособен и все это время за него правит принц Георг Август Фредерик – будущий король Георг IV. Так что все формальные требования были строго соблюдены.

Следующие казусы относится к нашим дням. На 78-километровом в длину острове Кинг-Джордж, который называют Санаторием Антарктиды из-за мягкого климата, находятся полярные станции девяти стран: Аргентины, Бразилии, Китая, Польши, России, Уругвая, Перу, Чили и Южной Кореи. Британской станции тут нет. Чили (станция Эдуардо Фрей) и Россию (станция Беллинсгаузен) разделяют не океаны, а ручей, через который полярники ходят пешком без виз. Яхты флота Pelagic не любят заходить на Кинг-Джордж. Остров практически не имеет снежного покрова. Потому любое воздействие на окружающую среду сразу видно.

Далее, двигаясь на юго-запад, Брансфилд и Смит прошли мимо острова Десепшен, не исследовав и не отметив его на карте. Экспедиция просто не рассмотрела толком землю в тумане. Вот это уж был и казус, и ошибка! Более интересного острова в архипелаге, на мой взгляд, нет. Годом позже экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева нанесли остров, дав ему имя Тейля в честь барона Фёдора Васильевича Тейль ван Сераскеркен — генерал-майора Русской императорской армии эпохи наполеоновских войн. Малое время, которое русская экспедиция смогла уделить этому чуду природы, не дало в полной мере оценить открытие. Дело в том, что остров в проекции почти круглый. В юго-юго- восточной его части есть 230-метровый в ширину и 500-метровый в длину пролив, идущий с востока на запад. Когда судно проходит мимо острова, пролив, названный позже Ревуна Нептуна (или Окном Нептуна), мелькает всего на мгновение. Говорят, что американский морской промысловик Натаниэль Браун Палмер (третий в очереди первооткрывателей Антарктиды) на судне «Hero» в ноябре 1820 года не промахнулся мимо этого пролива… Поверьте, в своей парусной жизни я часто слышал очень грязные ругательства, которые произносятся в море для выражения восторга. Думаю, что в ноябре 1820 года над водами острова такие слова, самое приличное из которых было Deception (обман, жульничество), звучали очень долго. Вот так остров получил имя Десепшен.

А чего вы хотите? Снаружи остров как остров. А внутри – водная гладь. Трудно поверить, что остров – не просто остров, а кальдера древнего вулкана – одного из самых активных вулканов на Земле. Своего рода антарктический остров Санторини. То, что все острова архипелага засыпаны многими слоями пепла с острова Десепшен – не удивительно. Удивительно то, что этот пепел был найден в кернах льда, высверленного на Южном полюсе – более чем в 3 тысячах километров от острова.

После Натаниэля Палмера остров облюбовали китобои. Над островом поднимались дымы не вулканического происхождения, а от деятельности предприятий по вытапливанию китового жира. Считается, что на острове было переработано не менее 5000 китов. Так продолжалось до 1931 года. Потом на острове организовывали свои полярные станции британцы, аргентинцы и чилийцы. Чилийские полярники едва успели сбежать с острова, когда в 1967 году произошло очередное извержение вулкана. В 1969 и 1970 году на острове происходили землетрясения, образовывались разломы и кратеры, которых сейчас насчитывается 13 штук. Последнее извержение вулкана Понд (его высота 539 м) произошло в 1987 году. Его вершина находится строго на север всего в двух милях от Ревуна Нептуна. Вулкан все еще может проснуться в любой момент. По положению об острове все суда должны покинуть остров при первой опасности, прихватив с собой всех людей, которых возможно прихватить. Диаметр внутреннего водоема порядка 6 миль. А самое интересное на острове находится на западной части кальдеры – термальные источники. В них можно купаться. При этом не рекомендуется слишком интенсивно перемешивать ногами воду – можно и свариться – изо дна бьет кипяток.

Вместо чилийцев научные исследования сейчас проводят полярники Аргентины и Испании. Из соображений безопасности их станции работают только летом. В бухте постоянно стоит военный корабль, который должен спасать ученых при необходимости.

Но вернемся к Брансфилду. После неоткрытия им острова Десепшен он повернул бриг на юг, пересек пролив Брансфилда, названный в его честь Джеймсом Уэдделлом в 1822 году и 30 января 1820 года увидел полуостров Тринити, самую северную точку материковой части Антарктики. Сам Брансфилд об этом и не догадывался. Он сделал отметку в журнале о двух «высоких горах, покрытых снегом». Были ли эти горы на острове или на материке – он не понял. Позже одна из увиденных им гор была названа в его честь.

Когда Брансфилд вернулся в Вальпараисо, он отдал свои карты, судовой и секретный журналы, о котором шла речь в инструкции, капитану Ширреффу, который доставил их в Адмиралтейство. Оригинальные карты до сих пор находятся в Гидрографическом управлении Соединенного Королевства в Тонтоне, графство Сомерсет, а вот журналы Брансфилда утеряны. Достижения Брансфилда не были признаны при его жизни. Почему? Чуть дальше станет понятно.

Теперь более подробно рассмотрим Русскую Антарктическую экспедицию и найдем в ней, как принято говорить, 10 отличий от британских и американской.

В начале XIX века Россия стала великой морской державой. С 1803 по 1819 года с перерывом на войну 1812 года она совершила 7 кругосветных путешествий. Ни в одном из них российские суда не спускались намного ниже мыса Горн, что очень смущало капитанов. Белый континент, если он существовал, оставался белым пятном на карте. А ведь еще за полвека до этих событий наш великий помор -- Михаил Ломоносов сделал открытие на кончике гусиного пера о том, что наличие в южных широтах айсбергов однозначно свидетельствует о расположенных поблизости берегах, от которых отрываются эти ледяные глыбы.

Инициаторами южной полярной экспедиции называют многих: Гавриила Андреевича Сарычева – первого и единственного русского генерал-гидрографа (одновременно первого русского писателя мариниста); графа Николая Петровича Румянцева – мецената, сенатора и директора водных коммуникаций; Отто Евстафьевича Коцебу – участника трех кругосветных путешествий и руководителя одного из них; Ивана Федоровича Крузенштерна – мореплавателя и начальника первого кругосветного плавания 1803-06 годов. А вот начальник экспедиции Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и ответственный за её научно-исследовательскую часть астроном, профессор Иван Михайлович Симонов очень уж верноподданнически называли автором идеи императора Александра Павловича. Любое мнение верное.

Античная офисная мудрость гласит, что каждый хороший работник должен обладать собственным мнением, совпадающим с мнением начальника. Отсюда следует вывод: важно кто подал начальнику идею этого мнения, кто это мнение разрабатывает, исполняет и финансирует.
Идею экспедиции к южному материку императору Александру I подсказали мореплаватели Отто Коцебу и Иван Крузенштерн. Опытные царедворцы умело сыграли на чувствах царя. Они напомнили ему о морских заслугах прапрадеда Петра Великого, а также о том, что Александр I может остаться в памяти народов не только победителем узурпатора, но и первооткрывателем Terra Australia Incognita. Редкий человек устоял бы против таких аргументов. Особо, если ты – император.

Разработчиком идеи был морской министр России -- выдающийся флотоводец двух держав – Франции и России – Жан-Батист Прево де Сансак, маркиз де Траверсе, которого на русской земле звали Иваном Ивановичем де Траверсе. Еще в феврале 1819 года он представил царю два проекта южной и северной полярных экспедиций, составленных капитаном И.Ф. Крузенштерном и директором гидрографической службы Адмиралтейства вице-адмиралом Г.А. Сарычевым. В задачи первой экспедиции, или «первой дивизии», под руководством Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева входило «исследовать те части Антарктического моря, где еще не бывали мореплаватели, изыскать в обследованных уже районах неизвестные острова, обнаруживать удобные места для стоянок и ремонта судов. Следуя избранному меридиану, приблизиться, сколь возможно, к полюсу». Де Траверсе лично составил инструкции для капитанов кораблей "Восток" и "Мирный". При этом он базировал ее на советах опытных моряков и пожеланиях руководителей будущей экспедиции к Южному материку - Беллинсгаузена и Лазарева. Полярные капитаны отдали должное шефу – первые три открытых ими в полярной экспедиции острова в составе архипелага Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова они назвали архипелагом Траверсе.

Хуже дело было с кораблями. Оба судна не были приспособлены к плаванию во льдах. Флагманский 28-пушечный однодечный (с одной нижней палубой) трёхмачтовый шлюп «Восток» был построен в 1818 году из плохо просушенной сосны. Фаддей Беллинсгаузен жаловался (стилистика сохранена): «Ошибки в построении происходят более от того, что корабельные мастера строют корабли, не быв никогда сами в море». Но у судна были и конструктивные недоработки: отсутствовал ледовый пояс, промежутки между шпангоутами не были забраны брусьями, вторая обшивка отсутствовала. Мачты были слишком высокими, от чего судно было очень валким. Времени для внесения изменений в конструкцию было мало. На "Востоке" железные рулевые петли заменили на медные, поставили дубовый руль. По настоянию руководителей экспедиции корпус «Востока» дополнительно укрепили железными стойками, идущими параллельно борту в местах вырезов пушечных портов.
СЛОВАРИК. Ледовый пояс -- усиленная часть корпуса судна в области ватерлинии, способная разламывать наледь на воде.

Двухдечный шлюп «Мирный» спустили на воду в 1816 году под именем «Ладога». Для экспедиции судно существенно перестроили: удлинили корму, обшили дюймовыми досками, закрепив их медными гвоздями. Как и на «Востоке», руль заменили на дубовый, обновили снасти и обшили подводную часть обоих шлюпов медными листами. Подготовкой судов к плаванию занимался в основном лейтенант Михаил Лазарев. Фаддей Беллинсгаузен прибыл на борт «Востока» всего за месяц до выхода в море. И он, и Иван Крузенштерн считали, что на подготовку экспедиции нужно посвятить еще год. Но император требовал сократить сроки подготовки. Он финансировал поход. Он же и определял сроки.
Капитаном экспедиции и командиром "Востока" был назначен капитан 2-го ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, который считался одним из лучших морских офицеров того времени и талантливым ученым-мореплавателем. Лейтенант Михаил Петрович Лазарев, который уже самостоятельно совершил кругосветное плавание на корабле "Суворов" "Русско-Американской компании" в 1813-1816 годах, стал командиром "Мирного". Экипажи судов и офицерский состав (всего 190 человек) были набраны по добровольному принципу. Врачом экспедиции был назначен медико-хирург Николай Алексеевич Галкин. На "Востоке" также находились профессор Казанского университета, астроном Иван Михайлович Симонов, и академик Живописной академии Петербурга Павел Николаевич Михайлов.

4 (16) июля 1819 г. экспедиция в составе 2 шлюпов под командованием капитана 2-го ранга Ф. Ф. Беллинсгаузена вышла из Кронштадта в Рио-де-Жанейро.

В соответствии с указаниями морского министерства, основной целью экспедиции было открытие возможности приблизиться к антарктическому полюсу. В инструкции для Ф. Ф. Беллинсгаузена научная миссия ученых, отправляющихся к Южному полюсу, определялась как "приобретение полнейших знаний о нашей планете" и "открытие возможных близостей антарктического полюса". Нужно было обследовать острова Южной Георгии и Южных Сандвичевых островов, а затем продвигаться как можно дальше на юг. Как видно из маршрута, российская экспедиция намеривалась максимально использовать мощь и постоянство господствующих западных ветров. Вызов, брошенный капитаном Джеймсом Куком, который считал существование южного материка реальным, но недостижимым, только раззадоривал членов экспедиции.

Уже 28 января 1820 года «Восток» и «Мирный» подошли совсем близко к берегу Антарктиды в районе Земли Принцессы Марты – расстояние до материка не превышало 20 миль. О близости суши свидетельствовали многочисленные береговые птицы, которых наблюдали мореплаватели. Но приблизиться непосредственно к материку мешал ледовый покров. Именно эту дату принято считать днем открытия Антарктиды. Салюта и шампанского не было. Событие было настолько будничным, что Беллинсгаузен записал в своем дневнике всего лишь: «Пасмурность со снегом, при крепком ветре, продолжалась во всю ночь. В 4 часа утра увидели дымчатого альбатроса, летающего около шлюпа. В 7 часов ветер отошел, снег временно переставал, и благотворное солнце из-за облаков изредка выглядывало».

Беллинсгаузен – единственный из трех претендентов на звание первооткрывателя Антарктиды, кто оставил собственноручное описание путешествия. К первому официальному изданию «Двукратного изыскания в Южном Ледовитом океане и плавания вокруг света в продолжении 1819, 20 и 21 годов, совершенные на шлюпах Восток и Мирном под начальством капитана Беллинсгаузена, командира Шлюпа Востока. Шлюпом Мирным начальствовал лейтенант Лазарев: изданы по высочайшему повелению» / [Ф. Белинсгаузен]. - Санкт-Петербург: тип. И. Глазунова, 1831, можно прикоснуться, хотя бы в электронном виде на сайте https://www.prlib.ru/item/407322. Да и в твердом переплете эта книга переиздается с завидной регулярностью. Потому излишне будет пересказывать ее содержание. Потому вспомню лишь то, чему нас в школе не учили, и что произвело на меня огромное впечатление.

Мы знаем, Восток и Мирный обошли вокруг Антарктиды и 6 раз пересекали Южный полярный круг. Но немногие знают, что с марта по ноябрь 1820 года экспедиция занималась изучением акваторий Австралии и Океании, где открыли острова Моллера (ныне Аману), Волконского (Такуме), Барклая де Толли (Рароиа), (Таэнга), Кутузова (Макемо), Раевского, Остен-Сакена (Катиу), Чичагова (Таханеа), Милорадовича (Фааите), Витгенштейна (Факарава), Грейга (Ниау). В окрестностях Антарктиды были открыты крупные острова Петра I и Земля Александра I. Как писал Ф. Ф. Беллинсгаузен:
…обретено двадцать девять островов, в том числе в южном холодном поясе два, в южном умеренном — восемь, а девятнадцать — в жарком поясе; обретена одна коральная мель с лагуном.

Менее известен факт, что экспедиция совершила ряд географических закрытий. Так в юго-западной части Атлантического океана было доказано отсутствие гипотетического острова Гранде, а в юго-восточной части Индийского океана - острова Компанейского. Эти острова были сняты с карт.

Несмотря на большую продолжительность экспедиции и погодные катаклизмы, шлюпы практически все время шли в прямой видимости друг от друга. Потому шлюпка лейтенанта Лазарева достаточно регулярно приставала к борту шлюпа «Восток», где капитаны совещались и принимали решения по текущим и перспективным вопросам. После совещания не обходилось без бокала пунша. Между капитанами были достаточно ровные отношения. Правда, однажды Михаил Лазарев высказал Беллинсгаузену свое неудовольствие по поводу рискованного маневрирования «Востока» между льдами в туман. Приятно думать, что это был единичный случай недомолвок, хотя с трудом в это верится.

24 января (5 февраля) 1821 года на Южных Шетландских островах произошла встреча 42-летнего капитана Беллинсгаузена с 21-летним промысловиком Натаниэлем Брауном Палмером. Их суда встретились в проливе между островами Ливингстон и Десепшен. Американские исследователи упорно доказывают, что Беллинсгаузен все свои открытия сделал со слов Палмера. Но Палмер был бизнесменом, а не картографом и исследователем. Может быть он не хотел говорить все, что знал, а может были трудности перевода, но Фаддей Фаддеевич упомянул об удобной якорной стоянке острова Десепшен, но не отметил на своей карте кальдеру.

Основательность исследовательских и картографических работ русской экспедиции хорошо иллюстрирует следующий факт: В результате обследования появилась карта под названием： «Карта Новой， или Южной， Шетландии， усмотренной в 1819 году Виллиамом Смитом， владельцем брига <Виллиам>， изученной Брансфилдом， офицером королевского флота в 1820 года». Карта датирована 30 ноября 1822 года и содержит все известные Смиту и Брансфилду сведения о Южных Шетландских островах. Карта Новой Южной Британии. На этой карте острова Кларенс и Корнуоллис изображены правильно. Северный берег острова Элефант представлен в виде выступа материка， берег которого простирается в юго-западном направлении вплоть до полуострова Тринити. То-есть, Брансфилд либо считал начало антарктического полуострова продолжением острова Элефант, либо остров Элефант считал началом материка. Сейчас уже никто не сможет дать пояснения.

Приблизительно нa своем мecтe показаны острова Аспленд，Иди и Брайен， а также остров Бриджман. Изображение острова Кинг-Джордж искажено， а к юго-западу от него， на месте островов Нельсон， Роберт и Гринвич целиком показана суша. Далее, судя по наименованию мыca Шеррефф， следует искаженное изображение конфигурации острова Ливингстон. Пролив Брансфилд изображен в виде обширного залива. Карта свидетельствует о том, что англичане к юro-3ападy от острова Ливингстон не были.

Экспедиция Беллинсгаузена с 24 по 29 января 1821 г. выполнила морскую съемку Южных Шетландских островов при следовании кораблей в сравнительно близком расстоянии от берегов островов， что обеспечило возможность нанесения их положения с достаточной точностью. В результате съемки была составлена карта， являющаяся первой полноценной картой этого архипелага. Ее масштаб приблизительно 1 : 1100000. Она помещена в «Aтласе» 1831 г. на листе N 62. Острова до сих пор носят двойные англо-русские названия.

Позади остался 751 день плавания (из них 527 дней под парусами и 224 - на якоре). За это время шлюпы прошли 49 860 морских мили (92 256 км) или две с четвертью "кругосветки. В двухлетнем походе, несмотря на суровые условия, погибло всего два человека.

Самыми удивительными были следствия экспедиций. Результаты походов как Брансфилда, так и Беллинсгаузена были восприняты на родинах героев неожиданно с прохладцей. Как в одном, так и во втором случаях судовые журналы были потеряны. О событиях далеких лет можно судить лишь по составленным в экспедициях картам и журналу Пойнтера, изданным кратко в 1821 году и дневникам Беллинсгаузена, изданными через 10 лет после экспедиции, несмотря на требования Фаддея Фаддеевича сделать это раньше, дабы закрепить международные приоритеты. Брансфилд после экспедиции по непонятным причинам уволился из военного флота. По возвращении из плавания Беллинсгаузен был произведён в чин капитана 1-го ранга, а через два месяца в чин капитан-командора. Михаил Лазарев был произведён в капитаны 2-го ранга, минуя чин капитан-лейтенанта.

От Палмера никто не требовал ничего кроме его продукции его промыслов. Судя по его промысловому флоту (не менее 8 судов) и его знанию акватории Южных Шетландских островов, лавры первооткрывателя Антарктиды должны были бы быть его. Но он был слишком молод и руководствовался соображениями бизнес-выгоды. Распространение сведений о водах, кишащих тюленями, котиками и китами, не входило в его планы.

Только через 75 лет (24 января 1895 г.) после открытия Антарктиды норвежское промысловое судно «Антарктик» достигло берегов материковой Антарктиды. На землю Антарктиды первыми ступили капитан корабля Кристенсен и его пассажир, преподаватель естественных наук Карлстен Борхгрёвинк. Вот это темпы исследований! Ведь острова и материк находятся так близко. К этому моменту большинство развитых стран поняли экономическое и политическое значение открытия естественного заповедника нашей планеты. В этот момент и началась борьба за приоритет его открытия.

В основе геополитики лежат очень разные события. Порой малозначительные на первый взгляд. Оценка событий происходит значительно позже их происхождения. Лучше всего -- после того, когда они лягут в общую картину мироздания.

В это же время на лодке

- Парни! – закричал капитан Ричардсон. – Все на палубу! Такого вы никогда не видели!
По хитрым улыбкам британской части экипажа было понятно, что такого не видели лишь те, кто прилетел из России. В миле от нас находился в серой дымке западный берег острова Брабант. А на его фоне в залив Даллманн контрастно высился монолит высотой порядка 50 метров шириной у основания 9,5 метра. Если бы мы увидели это чудо природы в конце нашей экспедиции, то удивились бы еще больше. Каждый последующий вечер мы швартовали «Pelagic Australis» по-штормовому: на якорь и кормовые концы – тросы, которые с одной стороны крепились к лодке, а с другой – к валунам на берегу. Дело в том, что валуны расслаивались на чешуи при прикосновении и мы тратили много времени на поиск надежных береговых креплений.

Монолит находится в точке с координатами 64.133°S 62.600°W и имеет собственное название Игла Астролябии (Astrolabe Needle). Загадочное название. Шла бы речь о компасе – было бы все понятно, но астролябия – угломерный инструмент и в центре ее шкалы находится винтик. Незадача. Много позже мне удалось узнать, что монолит, был открыт французской антарктической экспедицией 1903–05 годов под командованием Жана-Батиста Шарко и назван в честь «Астролябии», одного из кораблей французской экспедиции 1837–1840 годов под командованием капитана Жюля Дюмона д'Юрвиля.

Исследование этимологии Антарктиды – вообще чрезвычайно интересное занятие. Как вы думаете, почему северный залив кальдеры острова Десепшен называется Телефон? Первое, что приходит в голову это то, что отражающийся от склонов кальдеры звук должен далеко разноситься над водной поверхностью. Красивая гипотеза. Увы. Оказывается, на берегу залива в 1909 году китобои креновали (заваливали на борт) для ремонта днища свое судно «Телефон». Какая проза.

А вот об Игле Астролябии в русскоязычных источниках ничего не написано. Да и в иностранных – тоже немного. Игла особо защищена международным правом. Лишь горстке ученых разрешается вход в залив Даллманн ежегодно. А они молчат о своих открытиях…