Хроники
   Жакко

Утром мы решили поехать в лондонский Тауэр. Поездка в него на автобусе №15 очень удобна. Это маршрут, который пересекает Лондон по диагонали мимо всех исторических достопримечательностей города. Он идет от Педдингтонского вокзала мимо Мраморной Арки Гайд-парка, движется по Оксфорд-стрит мимо гипермаркета Селфриджес, поворачивает на Риджент-стрит. Можно мельком увидеть ракетоподобную церковь Всех Святых. После площади Пиккадилли автобус поворачивает на Хеймаркет и выходит на Трафальгарскую площадь. После полукруга вокруг колонны Нельсона автобус должен двигаться по Стрэнду и Флит-стрит - мимо собора святого Павла.

Но наш автобус по каким-то причинам сместился по направлению к Темзе и практически до самого Тауэра двигался по набережным или параллельным им улицам. Мы увидели королевскую яхту Куин Мэри (на самом деле - старенький желто-черный пароходик). Сердце мое защемило от вида вывезенной из Египта черной стелы - Клеопатровой Иглы. Около ста лет ходили слухи, что каменный шар и бронзовый багор, которые мы видели в Британском музее, лежат под ее основанием. Потом коробку из-под сигар с этими реликвиями нашли в запасниках Британского музея. Значит, безалаберность - это не только русская черта.

С двух сторон Клеопатрову Иглу охраняют блестящие черные сфинксы. Недалеко от Иглы стоит еще один памятник Брунелю (первый из которых мы видели на Педдингтоне).

Кондуктор Питер Даунс говорил без умолку. Рассказывал о своей поездке в Москву, нарезал билеты, искал хоть кого-нибудь, кто знает что-нибудь о Брунеле. Странно, но единственными, кто хоть что-то знал об этой британской знаменитости, были мы.

Кстати! Изомбард Кингдом Брунель - изобретатель, конструктор, художник, математик и механик, строитель мостов и железных дорог, прекрасный организатор, а потом и гениальный конструктор, и строитель гигантского парусного парохода "Грейт Истерн", о котором Жюль Верн написал роман "Плавающий город". Британец, не знающий Брунеля, подобен русскому, который не слышал о Шухове.

За несколько минут общения Питер создает вокруг себя ауру второго человека Лондона после Тони Блэра.

До Питера мы видели несколько кондукторов с совершенно иным архетипом: они массивны, полны достоинства, уверены в себе. Это столпы автобусной демократии, которые стоят на открытой задней площадке и заслоняют своей спиной нишу для ручной клади. То есть поставить туда вы свои баулы можете, но вся фигура кондуктора выражает надежность вашего вложения. В нишу.

На поясе у кондукторов висит маленький кассовый аппаратец, который с жужжанием выбивает, на наш взгляд, излишне длинный билет с указанием маршрута, места посадки, места высадки, даты, времени и суммы...

В автобусах тесно, но кондукторы не разрешают стоять на втором этаже. Это опасно для вашей жизни и грозит потерей рабочего места кондуктору.

Питер безошибочно угадал имя одного из нас ("Все русские мужчины - Саши". Странно. Не замечал). Но Лизоньку он не угадал, хотя перечислил все известные ему русские имена: Ольга, Анастасия, Наташа, Маша. Вероятно, ему не приходило в голову, что кого-то в России могут звать именем обожаемой британцами королевы. Затем он добавил "Кремль" и "пушка". На этом его словарный запас великого русского языка закончился.

Питер убеждал нас, что одно лишь упоминание его имени должно открыть для нас ворота в Тауэр, а также обеспечить VIP-обслуживание в одном из пабов на Флит-стрит, где пудинги подают такого размера, что пиво после его съедания в желудок уже не помещается…

Забегая вперед, скажу, что пудинги мы так и не попробовали, а для особого отношения в Тауэре, как мы позже узнали, нужно быть знакомым не лондонского кондуктора, а королевы или, в худшем случае, короля.

Питер так заболтался с нами, что прозевал момент посадки на автобус негритянской мамаши с десятком детей. Автобус двинулся в момент, когда табор еще не полностью погрузился, и негритянское сообщество подняло визг. Все обошлось без смертоубийства.

Экскурсия в Тауэр началась с неприятного, на первый взгляд, случая: билеты покупал я и уже в пяти шагах от кассы обнаружил, что кассир мне подсунул в сдачу вместо полновесного британского фунта два австралийских фунта одной недомерной монетой. Я пошел разбираться с нечестивцем, и мое пребывание в Лондоне могло бы закончиться... Нет, не казематами Тауэра, а банальным обезьянником местного отделения полиции. Но Лизонька здраво рассудила, что судьба нам щедро ссудила уникальный сувенир, который мы иным способом не получили бы.

Экскурсия по музею может быть в сопровождении йомена либо с подвешенным на груди CD-плеером, в котором прокручивается запись текста об истории крепости. Пожалуй, никакая качественная запись не может передать атмосферу, которую создают служащие Тауэра - йомены (или бифитеры).

Наш Yoman Warder - статный красавец лет пятидесяти с хорошо поставленным актерским голосом и хорошим чувством юмора. (Впрочем, вероятно, его "экспромтный" юмор есть результат многолетнего туристовождения.) На йомене был надет средневековый красно-черный мундир и шляпа. Ранее йомены ходили с мечами и жезлами, а теперь у них в руках зонты-трости. Посетители Тауэра норовят сфотографироваться рядом с йоменами. А те - не возражают.

Кстати! Йомены Тауэра - не актеры, как могло бы показаться, а государственные служащие (более того - военнослужащие), имена которых записываются в специальные реестры истории королевства. Они имеют право жить на территории крепости (очень трогательно видеть крохотную эмалевую табличку на жилье мистера и миссис Хадсон на аккуратном домике в Тауэре). Дети йоменов могут венчаться в крепостной часовне святого Петра. Кроме того, йомены никогда не становятся безработными. Вероятно потому, что специальность редкая и устроиться больше некуда. А может потому, что короли дали им такую привилегию.

Наш йомен - вороний мастер. Он ведет учет династии крепостных воронов. Сейчас это несложно, т.к. в Тауэре постоянно живут всего шесть основных и два запасных ворона. Для них построены просторные вольеры в просветах опор древнего моста. Но живут они на беспривязном содержании. У каждого своя территория. Каждый окольцован кольцом своего цвета. На специальных полочках в крепости лежат буклетики, в которых есть табличка с описанием воронов и цвета их колец. Потому любой грамотный недальтоник может определить имя птицы.

Вороний мастер время от времени подрезает им одно из крыльев, чтобы вороны не разлетались. Дело в том, что крылья разной длины заставляют птиц летать кругами.

По всей территории крепости расставлены плакаты на разных языках (в том числе, и на русском. Какая редкость!): "Не кормите воронов. Они КУСАЮТСЯ". Мы имели наглость обха-ха-кать вслух эту неточность. Теперь язык безупречен.

Кстати! В средние века лондонский Тауэр населяли сотни и тысячи воронов. В те времена королевская обсерватория находилась в Тауэре на Белой башне (Х век). Королевский астроном Джон Фламстид очень возмущался. "Ваше величество, - обращался он к Карлу II, - Я должен десять раз в день проводить наблюдения неба, но девять раз из десяти не могу найти свой телескоп под слоем вороньего дерьма! Или я, или вороны".
Карл был суеверным человеком. Кто-то из приближенных убедил его в том, что его королевское могущество напрямую связано с птичьим населением крепости. Потому королевский ответ был: "Вороны".

Якобы, поэтому с 1675 королевская обсерватория находится в Гринвиче.

Йомен рассказал нам, что крепость, которую основал Вильгельм-Завоеватель, началась с Белой башни. Вокруг башни был вырыт ров, который заполняла вода из Темзы. Предполагалось, что с отливом вода будет выносить нечистоты изо рва в Темзу. Однако то ли уровень реки изменился, то ли фортификаторы просчитались, но речная вода, единожды попав в ров, осталась там на последующие 700 лет, создав самую вонючую в Европе помойку. Возможно, по этой причине Тауэр никогда не был взят нападающими. Побрезговали.

Потом ров засыпали, засеяли газонной травой, устроили теннисный корт для йоменов… Они ведь не все время ходят в средневековых своих одеяниях; а в свободное от службы время они занимаются самыми обыкновенными делами.

В средние века в крепости рубили головы, но только наиболее близким знакомым королей. Об этом обстоятельстве я вспоминал, когда говорил о влиянии кондуктора Питера Даунса. Как минимум, две жены Генриха VIII нашли здесь свой конец. Таким незатейливым способом этот Папа Римский своего королевства добивался разводов.

Нам удалось побывать в камере смертников на втором этаже крепости. Ответственно заявляю, что эта камера более уютная, чем казарменные помещения средневековых йоменов на первых этажах крепостной стены. В ней достаточно светло, и не чувствуется сырость. Все - класс, если, конечно, не придавать значения тому, что выход из камеры смертников был только один - последний.

Из окна камеры приговоренных к смерти хорошо видно место, где стояла плаха.

Рядом с этим местом установлен список наиболее известных пострадавших. Сейчас это место выглядит даже весело. Не думаю, что во времена плахи было так же. Сомневаюсь также, что в те времена сеяли и стригли газоны. Опять-таки, навоз лежал грудами...

Менее именитых преступников казнили за стенами Тауэра возле церкви святого Олафа. Поразительно, но именно в этом месте теперь находится огромное мемориальное кладбище всех погибших в войнах ХХ века. Не обидно ли их душам обитать на месте казни средневековых преступников?

Кстати! В Тауэре была совершена самая кровавая казнь в истории человечества. Некто Джеймс Скотт - британский аристократ - был приговорен к смертной казни через отрубание головы. Палач работал на полставки. Потому был нерадив и любил выпить. Палач опускал топор на шею 5 (пять) раз. Но то ли рука была слабой, то ли топор был тупым, то ли шея была крепкой… Короче, палач дорезал голову ножом. Голову насадили на кол и выставили на Лондонском мосту.
На следующий день кто-то вспомнил, что в пантеоне британской аристократии не осталось портрета покойного. Голову сняли с кола, примотали к телу шарфом и отдали художнику.
Король оценил портрет словами: "Уж очень бледен этот сэр…".

Йомен предупредил нас о том, что в часовне святого Петра фотографировать нельзя. Перед входом он дежурно пошутил, что на входе в помещение такие крутые ступени, что дам он подхватывает, а мужчины катятся кубарем сами (без его помощи). Когда мимо него проходила Лизонька, йомен пошутил ЭКСПРОМТОМ(!): "Мадам! У Вас такая же шляпа, как у меня". Действительно, такой шляпки, какую Лизонька купила накануне на Оксфорд-стрит, мы больше никогда и нигде не видели: и по форме, и по цветовой гамме она была полным подобием йоменской.

Внутри церковь была образцом лаконизма и скромности: неоштукатуренные, нерасписанные стены, простые деревянные лавки со спинками... Кажется, что рядом витают души средневековых королей. Они, конечно, были жестокими сволочами, но - королями. Потому ощущаешь трепет.

Потом йомен отпустил нас в свободное плаванье. Мы посетили местный аналог Оружейной палаты с драгоценностями королевских семей, прошли через символический тронный зал всех британских королей. В этом зале вдоль стен бок о бок стоят одинаковые кресельца, над каждым из которых висят таблички с именем короля или королевы. Кощунственно, но приходит в голову мысль, что Генрих VIII вряд ли смог бы поместить свой задний фасад в такой крохотный трончик.

Несколько кинопроекторов крутили бесконечный фильм пятидесятилетней давности о коронации королевы Елизаветы II. В стеклянных витринах лежали драгоценности, которые рассудок не хотел воспринимать как настоящие: излишний блеск, подозрительный цвет.

В центре Тауэра стоит самая старая его часть - Белая башня, построенная еще Вильгельмом-Завоевателем. Фундаментом ей служит стена, построенная еще римлянами. Единственный вход в нее находится на уровне второго этажа. Внутри развешано оружие, стоят рыцарские латы, муляжи лошадей в лошадиных латах... Но наибольший интерес представляют макеты помещений башни, по которым можно проследить изменения планировок.

Территория Тауэра крохотная, но за полдня мы уходились по ней невероятно. Все время казалось, что мы чего-то еще не увидели. Потому мы забирались в самые жуткие закоулки - холодные караульные помещения в районе Кровавой башни, помещения, в которых годами жили высокопоставленные заключенные. Сырость и холод от стен заставляли нас задуматься над тем, кому было хуже - стражникам или тем, кого они охраняли.

Мы вышли из крепости, и пошли по Тауэрскому мосту. А какой русский не любит проходить по этому мосту?

Кстати! Еще в Москве мы с Лизонькой рассматривали ночные фотографии Тауэрского моста и удивлялись, что на мосту нет человеческих фигур. Только в освещенной застекленной будке возле одной из башен моста видны два силуэта. В тот момент я предположил, что людей не видно из-за большой выдержки, с которой делаются ночные снимки. А в будке освещение лучше...

Когда мы подошли к этой будке на реальном мосту, то выяснилось, что два силуэта - это восковые фигуры машинистов разводного моста. Тауэрский мост - большой музей с множеством восковых фигур - монтажников, кочегаров, машинистов. Внутри башен моста развешены фотографии, отслеживающие столетнюю историю моста.

С севера к Тауэру примыкает мемориальное кладбище, построенное в память о погибших в Первую мировую войну моряках и рыбаках. Две с лишним тысяч имен погибших отлиты в металле. Поражает то, что возле некоторых имен закреплены бумажки с записками от потомков. А ведь прошло почти сто лет...