Хроники
   Жакко

Ссылки на предыдущие и последующие части:
Старый Маяк. Часть 1: "Тёмкино утро"
Старый Маяк. Часть 2: "Исход"
Старый Маяк. Часть 3: "В пути"
Старый Маяк. Часть 4: "Почти пришёл"
Старый Маяк. Часть 6: "Пленник стихии"
Старый Маяк. Часть 7: "Домой!"
Старый Маяк. Часть 8: "Home, Sweet Home"

---

"У цели"

Я, нагнув голову, шагнул из своего укрытия, и, упёршись лбом в плотный напор ветра, пошёл по тропинке вверх. Шагать было не трудно, а после порции виски с кофе даже немного забавно. Попетляв немного меж валунов, я чуть было не потерял тропу, которая коварно изогнувшись, обогнула очередной монолит и нырнула вдоль его кромки вниз, упершись в край лестницы, невесть когда выдолбленной в скальной породе берега.

Лестницу соорудили вдоль трещины, которая неровно, уступами спускалась с высоты крутого откоса к молу. Часть ступенек выдолбили в породе, а часть выложили из камня, которого тут было предостаточно. В качестве единственного перила служила длинная, заржавленная металлическая труба. Вначале лестница ныряла в короткий, метра четыре, тоннель, видимо, естественного происхождения, только немного расширенный, а потом, несколько раз повторяя стилизованную букву “Z”, боком прижимаясь к каменному откосу, спускалась к нагромождению валунов у кромки прибоя. На каждом изгибе была сооружена небольшая мощёная площадка с металлической скамеечкой у стены. Судя по следам, которые оставили инструменты каменотёсов, лесенку строили снизу вверх. Это было логично, поскольку, в данных условиях, на мой взгляд, так было удобней.

Я спрыгнул с тропинки на верхнюю ступеньку лестницы, и вслед за нею нырнул в тоннельчик, спеша хоть немного передохнуть от ветра, перед долгим, как мне тогда казалось, спуском вниз. Прислонившись спиной к стенке тоннеля, я немного отдышался. Было как-то не по себе. Страшновато, прямо скажем. Чувствуя, что у меня снова начинается приступ малодушия, я с громким выдохом “ХА!” шагнул из тоннельчика наружу. Ветер тут же попытался впечатать меня в неровную стену, но я, мёртвой хваткой вцепившись в ржавую трубу перил, упорно шаг за шагом начал свой спуск.

До первой площадки я добрался довольно быстро, и присев на ржавую скамеечку дал возможность ветру плотно прижать меня к стене, дабы попытаться выветрить в ней контур моего тела. Но, для достижения приемлемого результата мне нужно было просидеть тут как минимум пару сотен лет, а у меня столько времени не было. Посему, я встал, и, ухватив металлическую макаронину перил, снова засеменил вниз. Надо сказать, что поднабравшись опыта, я заскользил вниз куда резвее, чем вначале. Было бы еще быстрее, если бы все ступеньки сохранили свою целостность. Некоторые из тех ступеней, которые были выложены из булыжников, раскрошились, камни из них частью повыпали, а частью опасно шатались, и грозили под моим весом вывалиться. Приходилось быть осторожным, поскольку, мне совсем не улыбалось загреметь с такой лестницы. Последствия могли быть фатальными.

Наконец, я весь мокрый с ног до головы и оглохший от ветра, добрался-таки до последней площадки, которая пряталась за здоровенным валуном. До конца лестницы оставалось всего несколько ступенек. Я присел на покрытую бурой мокрой ржавчиной скамеечку, дабы перевести дух, и отхлебнуть из фляжки чуток виски, тем самым отпраздновав окончание спуска. Здесь у меня появилась возможность повнимательнее разглядеть и саму лестницу, и перила за которые я цеплялся спускаясь сюда. Ещё вначале пути вниз я обратил внимание на то, как грубо были обработаны ступеньки лестницы. Теперь до меня, наконец, дошло, что это было сделано намеренно. Поскольку от дождя камень был бы скользким, а так он был рифлёным, и как бы его дождь не поливал, поскользнуться было практически невозможно. Мудро. Даже толстый слой ржавчины на перилах был в сложившихся условиях весьма кстати. Они тоже не скользили. Я оперся спиной о стену и расслабился. Мне уже было всё равно, что джинсы на коленках были зеленые от моего давешнего падения на траву, а на заднице рыжие от ржавых металлических скамеек. Мне уже было совершенно наплевать, что непромокаемость куртки достигла своего предела, и она начала постепенно протекать. Мне уже было совершенно безразлично, что очки протирать было уже нечем, ибо все платки были уже мокрыми. Главное, что я преодолел большую часть пути, и до цели осталось совсем немного. Дойду до маяка, дотронусь до его стен, запечатлею в памяти бушующее у его подножия море, и домой к камину, к коту-Тёмке, к теплу, к сухости, к комфорту. И пускай кот-Тёмка отдыхает по утрам на единственной в комнате лоскутной подушке – дарю. И не буду я сегодня включать стиральную машину – отдыхай Тёмка. А закину я в уголья в камине несколько картофелин, нанижу на прутики, купленные вчера, колбаски, достану из рюкзака припасённую для экстренных случаев бутылочку водочки, да уютно посижу, глядя на языки огня, и вспоминая сегодняшний поход. Я заулыбался, поймав себя на мысли, что почти дословно повторяю сценарий одного из эпизодов фильма “Семнадцать мгновений весны”. Но, петь я не буду … а может, и буду … нет, не буду.

Может это будет так, а может, и нет. Ведь мне прежде нужной зайти в паб, а после фирменного стейка с фирменным соусом маловероятно, что мне захочется что-то печь в камине. Но, водки я выпью … и закушу небольшим плотным помидорчиком … а потом колбаску порежу … положу на ломтик подогретого в тостере серого хлеба, жир растопится, проникая в его поры … сверху положу листок салата и веточку укропчика … и оливок достану из баночки, что стоит на полке над плитой … и в камин засуну две большие картофелины … нет, лучше четыре, но средние … пропекутся лучше … и огурчиков достану из холодильника … таких маленьких, в пупырышках … Чёрт! А ведь я не водки жажду. Я просто дико хочу есть. Это было совсем некстати, поскольку в моем распоряжении был всего один бутерброд с ветчиной и зеленью. Пора было выметаться из укрытия, и “по-шурику” заканчивать мой сегодняшний моцион. Я совершенно забыл о времени. Кот-Тёмка конечно голодным не останется, но затягивать прогулку всё равно не стоило, ведь прошло уже около трёх часов с момента, как я отчалил от своего обиталища.

Я сунул фляжку во внутренний карман куртки, застегнулся, нехотя поднялся со скамеечки, машинально размазал мокрую ржавчину по задним карманам потрепанных джинсов, и с опаской выглянув из-за валуна, тут же получил в морду заряд мелкой водяной пыли.

Подгоняемый близостью победы, я быстро одолел последние ступеньки и двинулся по мощеной брусчаткой дорожке, петлявшей по молу меж валунов по направлению к маяку. Волны с грохотом обрушивались на большие камни, разбиваясь о них “в хлам”, и веером разбрасывая белые лоскуты, просачиваясь сквозь каменный дуршлаг мола, и лишь совсем немного не доставая до его верха. Так что, если бы не сильный ветер, то идти было бы вполне комфортно. А к мелкому дождю я уже почти привык.

В двух местах невысокий мол, будучи без постоянного присмотра, всё-таки не выдержал напора природных стихий, и поддался настойчивости морских волн. Как результат, образовалось несколько довольно больших промоин. Камни подмыло, и они скатились вниз, прихватив с собою и часть брусчатой дорожки. Так что, в этих местах пришлось перебираться, осторожно перешагивая с одного скользкого валуна на другой, благо они отстояли друг от друга не более чем на полметра. Вот тут как раз и была реальная опасность промокнуть уже не от дождя, а от морской воды. А если бы волны были посильнее и повыше, то и того хуже.

Но, я миновал эти промоины вполне удачно, хоть и затратил на их прохождение времени немного больше. Мол был не очень длинный, но сколько метров, я даже приблизительно сказать не могу. Могу сказать только, что мой путь от последней ступеньки лестницы, до основания маяка занял около двадцати минут. Это с учётом того, что мне пришлось перебираться через поврежденные части мола, и к тому же я был осмотрителен, и старался не торопиться.

Дорожка кончилась, упёршись в высокое, в два человеческих роста, массивное крыльцо с остатками металлических поручней, венчавшееся массивной дверью с полукруглым верхом. Трудно сказать, из чего было сделано основание маяка, ибо оно было сплошь покрыто зелёными водорослями и ракушками, но сам маяк был сложен из тёсаного камня. Видимо корпус здания чем-то красили, но если издалека полоски были видны, то стоя под стеной, я их разглядеть не смог. Стены были сплошь покрыты серыми и чёрными подтёками, а на небольших выступах почти у самой верхушки зеленела трава.
К тому моменту, как я достиг Старого Маяка, погода совсем испортилась. Ветер усилился, дождь стал крупнее, наползли тяжёлые тёмно-серые тучи, а вдалеке на горизонте что-то опасно чернело. Пора было закругляться.

Я решил подняться на крыльцо, дабы посмотреть на тот путь, который я преодолел. Надо сказать, мне это далось не без усилий. Ветер стал настолько силён, что каждая ступенька давалась с трудом. Я, цепляясь за ржавые, покоробленные остатки поручней поднялся к небольшой площадке перед дверью, и, прижавшись к ней спиной, оглянулся назад.
И вот тут я запаниковал. Те промоины, которые я столь легко миновал по дороге сюда, были уже, судя по всему, непроходимы! Там, где я перешагивал с валуна на валун, теперь пенилась и куролесила морская вода! Чёрт … чёрт … Я в панике.

Так и застыл я, стоя на крыльце, прижавшись спиною к двери маяка. Я начал было лихорадочно перебирать варианты. Выбор был небольшой. Либо мне нужно срочно спускаться, и двигать назад, а заодно посмотреть насколько дорога в повреждённых местах стала непроходима, либо оставаться здесь, где меня точно сдует ветром, или смоет волнами. Вот, попал! Паника постепенно перерастала в животный страх.
Спускаться вниз? А если там вообще всё плохо? Зайти бы внутрь, но дверь наверняка закрыта.
Я повернулся к двери. Массивная дверь была сделана из единого куска дерева, уже почерневшего от ветров и постоянной сырости. Сделана она была добротно, и открывалась она, видимо, наружу. Справа торчала массивная, позеленевшая металлическая ручка, а чуть ниже её торчали уключины для навесного замка, но самого замка не было. Это вселило надежду в мой, погружённый в пучину паники, мозг. Я ухватился за ручку обеими руками, и стал тянуть её на себя. Сначала осторожно, потом сильнее и сильнее, панически боясь того, что если дверь вдруг распахнётся неожиданно, я могу слететь с крыльца, и “поминай, как звали”.

Дверь не поддавалась, а погода делалась всё хуже и хуже. Ветер становился всё сильнее, и бил то справа, то слева. Дождь превратился в ливень. Я держался на крыльце только благодаря тому, что уцепился за ручку двери, и ногой упёрся в основание столбика, оставшейся относительно целой секции ограждения. Что там делалось внизу, я даже представить боялся, потому туда и не смотрел.
Я, в приступах нарастающего отчаяния, совершенно утратив контроль, с настойчивостью буйно помешанного начал дергать рукоятку двери. Я всё рвал и рвал, и, казалось, конца этому не будет. Дыхание сбилось до хрипоты. Я чувствовал, что сил надолго не хватит, и когда я уже совсем было отчаялся, дверь с гулким скрежетом поддалась, приоткрывшись сантиметров на десять. Боже, как я возликовал!
Адреналин в крови просто-таки закипел! Я уперся ногой в образовавшийся проём и дёрнул рукоятку двери, что называется, “со всей дури”. Дверь поддалась ещё сантиметров на пятнадцать. Мне показалось, что этого хватит, что бы протиснуться внутрь. Но, я вдруг испугался того, что меня там ждёт. Я ведь не знал. А вдруг там пол провалился, и я рухну куда-нибудь в подвал, или что там есть у маяков. Поэтому я сначала скинул сумку и, просунув руку внутрь, отпустил ремешок. Термос сразу брякнулся обо что-то каменное. Значит, пол там есть! Тогда я полез в темноту сам. Разумеется, открывшегося проёма оказалось недостаточно, ведь на мне были и свитер, и куртка, да и похудеть килограмм на семь-восемь не мешало бы, но худеть было уже поздно, а раздеваться не хотелось.
Поэтому, я протиснулся насколько смог и, упершись руками в косяк где-то на уровне пояса, помогая себе ногами, навалился всем своим весом на створку двери. Дверь поддалась еще чуть-чуть, но этого хватило, что бы, хоть и ценою куртки, которая треснула, зацепившись за что-то, но пролезть-таки внутрь.

Листаем дальше...