Из сказов Анатолия Захарченко
С Португалией я знаком с марта 1982 года, тогда на танкере «Луцк» мы пришли с грузом сырой нефти из Вентспилса в порт Лейшойш. Кстати, из этого порта через 18 лет буду улетать в Россию, домой, завершая череду заходов в португальские порты.
Еще в конце 1991 года я попал с танкеров на суда типа ОБО (OIL BALKER OTHER - балктанкеры) Был это «Капитан Спивак». Серия состояла из шести судов испанской постройки, каждый мог перевозить 65000 тонн груза - как нефтепродукты наливом, так и сыпучие грузы навалом.
Поменялась и география перевозок, пришлось побывать в портах погрузки и выгрузки, куда на танкерах мы не заходили. Вот так я впервые попал в столицу Португалии порт Лиссабон. Контракт в 1993 году я отработал на однотипном судне «Капитан Станков», и тоже побывали в Лиссабоне. В марте 1994 года меня направили опять на ОБО «Капитан Спивак», как говорится, второе пришествие, но уже с другим капитаном - Платицыным Василием Ивановичем - старым опытным капитаном, который какое-то время был в пароходстве Капитаном-наставником.
Экипаж отправился из Новороссийска поездом до Москвы. В поезде пришлось встретить свой день рождения. Было весело! Дальше через Шереметьево на Лиссабон. Полет был на огромном по тем временам трансконтинентальном самолете ИЛ-62. Кого там только не было? И молодежная сборная России по футболу, и какой-то народный хор, ну и мы – моряки - сидели в хвосте самолета возле четырех турбин!
Над Пиренейскими горами нас сильно поболтало, покидало в воздушные ямы. Было немного страшно, но мы выжили.
Из аэропорта автобус доставил нас прямо на судно. Оно стояли под выгрузкой кукурузы из Америки, и менялся весь экипаж, так как возвращались штатные члены экипажа.
Я принял дела, все было знакомо. Смена экипажа заняла почти всю ночь, а утром старый экипаж сошел с борта. Простояли мы еще долго и после выгрузки. Дело в том, что был конец квартала (конец марта) и пароходство всячески торопило судно быстрее зайти в порт выгрузки и тем самым выполнить план пароходства. Ну, а результат оказался плачевным: что-то полетело на Главном двигателе - какие-то коромысла, и пришлось еще минимум десять суток простоять у причала – ремонтировать двигатель. После танкеров с их короткими стоянками под погрузкой и выгрузкой, такая нерасторопность была необычной!
Дня через два к капитану начался наплыв шипчандлеров… Шипчандлеры это ушлые люди, которые поставляют на суда продовольствие и разные судовые техсредства. Я был на подхвате - сидел в салоне комсостава напротив каюты капитана. Тут же сидели шипчандлеры, дожидавшиеся своей очереди. Из коридора в салон вошел здоровенный чернокожий мужик. Видимо выходец из португальской колонии. Увидев меня, поздоровался на русском языке. Разговорились. Я спросил у него, откуда такой хороший русский? Он ответил, что учился в Советском Союзе в Краснодарском летном училище. Сам он был из Анголы. В Союзе во время учебы летал над кукурузными полями под Краснодаром. А сейчас вот работает шипчандлером.
- А что, девушки в Краснодаре все также хороши? - спросил он меня.
- Еще краше стали! - последовал мой ответ.
Он, вероятно, не очень поверил, т. к. пообещал поехать в Краснодар, чтобы лично убедиться в моей непредвзятости и проведать знакомых!
Во время этого перестоя приключился со мной такой казус: у меня выпала из зуба пломба, хотя перед рейсом проходил профотбор в поликлинике моряков, и зубной врач запломбировала мне зуб. Но, видимо, операция была сделана некачественно. А с середины моря не каждый рассерженный пациент вернется, чтобы предъявить рекламацию. И, что тут делать? Впереди, как минимум, 6 месяцев контракта. Я подошел к капитану и объяснил свою проблему. Он сказал, что поговорит с агентом.
На другой день приехал агент, вопрос в отношении меня был решен необычным способом. Лечение зубов в иностранных портах не оплачивается пароходством. Но зубы-то у моряка должны быть всегда здоровыми! Агент пообещал, что что-нибудь придумает. Представит поездку к местному стоматологу как некую иную судовую услугу и проведет ее под другим названием через общий дисбурсментский счет.
Дисбурсментский счет – это счет, отражающий все расходы по обслуживанию судна за время пребывания его в порту захода и отправляемый после отхода судна морским агентом судовладельцу с приложением оправдательных документов. Ну, или чем-то похожим на такие документы. Вот таким нехитрым способом люди (в данном случае я) становятся человеками-пароходами, как товарищ Нетте у Маяковского.
Через пару дней после разговора с капитаном мы с агентом поехали в Лиссабон, по этому длинному мосту, где на левом берегу моста стоит огромная статуя Иисуса Христа, а на правом берегу реки Тежу - памятник португальским мореходам-первооткрывателям.
Памятник представляет собой каравеллу из белого известняка, на носу которой стоит фигура вдохновителя португальских географических открытий — инфанта Генриха Мореплавателя. Хотя доподлинно известно, что он таковым не являлся, а был, говоря по-современному, – спонсором и руководителем экспедиций. За ним по обе стороны — еще 32 фигуры выдающихся личностей той эпохи. Самые известные, которые у нас на слуху: это Васко да Гама, открывший морской путь из Европы в Индию, и Фернан Магеллан, совершивший первое кругосветное путешествие в западном направлении в 1520 году. Ну и тут португальцы наврали: Магеллан прошел лишь половину маршрута и был убит на Филиппинах. Экспедицию за него закончил Хуан Себастьян Элькано, имя которого мало кто знает и помнит. Мировая слава ему была не по зубам.
Ну, это было лирическое отступление, вернемся от зубов Элькано к моим зубам. Приехали мы в зубную клинику, поднялись на второй этаж, удобно расположившись в кресле, я стал смотреть глянцевые журналы, которые в большом количестве лежали на столиках. Через какое-то время из кабинета врача вышла медсестра и громко объявила: «Капитан Спивак, пожалуйста!». Я встал и направился к двери кабинета, но краем глаза заметил, что ждавшие очереди пациенты с любопытством и уважительно посмотрели на меня, приняв меня за настоящего Капитана Спивака! В те далекие времена он был больше на слуху, чем капитан Элькано. А мой слух ублажило то, что я еще раз стал человеком-пароходом.
Дантист-индус уложил меня в кресло. Я начал объяснять ему на ломаном английском с «оксфордским произношением» свою проблему. Он попросил меня закрыть рот, т.е. помолчать. Потом открыть рот для осмотра, и ему стала понятна моя проблема без моей изящной словесности. Закипела работа, результатом которой стала новенькая пломба из качественного материала. Мы с агентом прежним маршрутом вернулись на судно!
После ремонта мы снялись на Венесуэлу под погрузку дизтоплива в трюма. По пути зашли на остров Мадейра, где приняли на борт инспектора капитана Блэка, прилетевшего из США. И тут обман! Несмотря на фамилию, он оказался белым! Капитана Блэк должен был контролировать ход подготовки трюмов под прием светлых нефтепродуктов.
Что-то у нас с этим Блэком не задалось. В самый светлый для всех советских и российских радистов праздник – День Радио – наш капитан в присутствии Блэка радостно поздравил меня с праздником на русском языке и перевел этому керосиновому надзирателю суть своего неофициального поздравления. «У этих офицеров-радистов каждый день года праздник,»- проскрипел радистоненависник. Ах ты, блековская душонка! Чем тебе радисты насолили в твой светлый керосин?
В конце инспекции Блэк несколько реабилитировал свой гаденький поступок. Он изо дня в день посещает с инспекциями танки судов разных стран. Ему есть с чем сравнивать работу моряков разных национальностей. В этот раз наши кулибины применили при мойке танков самодельную приспособу, которая за один проход выдала финальную степень очистки емкостей. Брови у американца от изумления сдвинулись до ежика на темечке. Он, сглатывая слюну, попросил разрешения сфотографировать приспособу. Мы по российской широте души разрешили ему. Не удивлюсь, если какая-нибудь американская фирма уже оформила на себя патент и производит ее. А кэптен Блэк дышит не керосиновыми испарениями, а свежим воздухом у бассейна своей новой виллы во Флориде.
Шли годы. Снова попасть в Лиссабон мне довелось только спустя четыре года на танкере «Механик Гаровник».
В конце апреля 1998 года пришли мы в балласте из Нью-Йорка в ремонт. В окрестностях Лиссабона завели нас в сухой док на верфи судоремонтной компании Лижнаве – крупнейшей в Европе. Предстояло докование - очистка корпуса, покраска, ремонтные работы в машине и на палубе. По моей части планировалось установить новый радар 10-ти сантиметрового диапазона. Пока суперинтендант, прибывший из Лондона, решал вопросы, связанные с установкой нового радара и усилением площадки под редуктор и антенну на главной мачте, мне помимо своих обязанностей особо заняться было нечем. Но я-то не мог сидеть без дела - начались вылазки в город в увольнение после рабочего дня.
Первооткрывателями выступили механики, обнаружившие в поселке недалеко от завода приличный обувной магазин. Побывал там и я. Ушел с покупками.
Штурманский состав перешел на вахты по стояночному расписанию: старпома капитан освободил от несения вахты, чтобы он наблюдал за ходом выполнения ремонта на палубе, а второй и третий помощники стояли суточную вахту через день.
И тут начался скулеж, мол, мы стоим через день на ремень, а начальник рации ничего не делает и ходит в увольнения! Я вам скажу, это старая песня, что радисты только спят, как в известной поговорке, что «в чужих руках всегда толще»! Вскоре капитан вызвал меня к себе и сказал: - Анатолий Петрович, завтра с утра заступайте на суточную вахту, надо немного разгрузить помощников!
На следующее утро после завтрака заступил на вахту, в 8.00 на борту судна по береговому трапу с левого борта стали подыматься португальские рабочие, один из них черный, подошел к нам и громко поздоровался по-русски: «Здравствуйте товарищи!»
Мы ответили на приветствие, но я решил пошутить и возразил черному товарищу, что мы уже не Товарищи, а Господа! Он удивился и воскликнул: «Кто? Вы? Господа?» - и закатился гомерическим хохотом. Потом что-то сказал португальским рабочим - те тоже заулыбались! Наверное, перевел им мои слова!
Черненький подошел к нам, мы разговорились, он сам оказался из Анголы, учился в Советском Союзе в городе Фрунзе в Киргизии в вертолетном училище, затем воевал в Анголе, после войны прибыл в метрополию (Ангола была колонией Португалии), устроился на завод! А я подумал, что трагедия развала СССР была не в том, что мы так и не стали господами. Трагедия в том, что перестали быть товарищами…
И еще, вы заметили, что уже второй выпускник советского летного училища на родине работал не по специальности? Может чему-то не тому их учили в училищах?
В один из дней пришел наш агент и сообщил капитану новость, что ограбили моряка-филиппинца с соседнего судна, который возвращался ночью из ресторана. Он пришел на судно в одних трусах! Был там поблизости от верфи такой ресторан для моряков, назывался «SWAN» («ЛЕБЕДЬ»). Наши моряки тоже там бывали, как потом рассказывал мне матрос Паша. Музыканты в том ресторане были из Москвы, исполняли советские и русские песни, в том числе и знаменитую песню Олега Газманова «Офицеры». Некоторые посетители ресторана танцевали под эту песню медленный танец. Танцевали и моряки с американской дизельной подводной лодки, стоявшей у причала по корме за нашим доком! Вот так, мир тесен, всё необычно переплетается в этой жизни! Я не думаю, что американцы сильно вдавались в смысл слов этой песни!
Ладно, поехали дальше. В воскресенье администрация завода решила сделать для экипажа экскурсию, покатать нас по Португалии с посещением мыса Рока – самой западной оконечности Европы. Прежде чем попасть на мыс Рока посетили в Лиссабоне Королевский дворец. Особого впечатления на меня дворец не произвел. Выглядел он каким-то обшарпанным, возможно потому, что Король давно уже не жил в этом дворце. Статус королевства Португалия утратила после смуты и революции в октябре 1910 года.
До открытия Америки считалось, что мыс Рока это конец Света. Мыс расположен в 40 километрах к западу от Лиссабона, Дорога к нему шла по холмистой местности, изредка попадались строения под черепичной крышей, так называемые фазенды. По балкам росли густые заросли бамбука.
На мысе Рока установлен памятный знак с географическим координатами этой точки и датой установки – 1979 г. Новодел. Аж неудобно. Ведь в 250 метрах на северо-восток от знака находится самый старый в Португалии маяк, построенный в 1772 году. Свет от маяка по ночам виден на 46 километров.
А еще на памятном знаке есть строки из стихотворения португальского поэта Луиса Камоэнса. Переводится приблизительно так: «ТАМ, ГДЕ ЗЕМЛЯ КОНЧАЕТСЯ И НАЧИНАЕТСЯ МОРЕ».
Да-да. Это тот самый Камоэнс, про которого Лев Евгеньевич Хоботов в фильме «Покровские ворота» говорил: «… Представьте себе, на редкость грустная биография. Сражался, страдал, потерял глаз, впоследствии умер нищим». Видите, про Камоэнса в России знают больше, чем про капитана Элькано.
Мы подошли к краю обрыва, посмотрели с высоты 140 метров на Атлантический океан, зрелище незабываемое, но немножко страшноватое! Особо страшно от мысли, что когда-то – задолго до появления маяка Кабо да Рока – люди стояли на этом мысе, смотрели в Атлантический океан и НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛИ, что за этой бездной воды есть еще другая земля. И этот мыс – не конец Света. И мы это знаем и видели, а они – никогда. Безнадега какая-то.
В магазине сувениров можно было заказать сертификат о посещении мыса Рока, выполненный из тисненой кожи, с указанием фамилии владельца данного сертификата, но желающих среди нас как-то не оказалось.
На обратном пути водитель остановился около придорожного ресторана, где нам был заказан обед. Мы зашли в зал, столы были расставлены вдоль стен, образуя своеобразную букву «П». Закуска была богатая, стояли бутылки с терпким красным португальским вином. После прогулки на свежем воздухе мы с аппетитом принялись за угощения. Спустя некоторое время содержимое бутылок иссякло, и народ стал требовать еще вина, показывая пустые бутылки женщине-официанту - видать, хозяйке заведения. Женщина была довольно крепкого сложения. Запомнилось, что на ней был одет передник-фартук. Выйдя на средину ресторана, она громко крикнула, обращаясь к нам на своем родном языке: «BASTA»! Народ без перевода сразу понял, что вина не будет! Видать, сумма нашего застолья была оговорена заранее при заказе агентом, а поить русских моряков за счет заведения не входило в планы хозяев ресторана! BASTA.
Пообедав, мы расселись в автобусе и поехали обратной дорогой в Лиссабон. Остановились на площади, где на высоком постаменте стоял памятник – всадник на лошади! Мы восприняли это, как руководство к действию: народ разбрелся, а мы с мотористом Димой решили поискать укромное место, где можно было бы «привязать коней». Найти такое место удалось, когда мы уткнулись в забор, огораживавший какую-то стройку. Через дырку в заборе мы проникли за ограду, и не успели сделать свои дела, как за нашими спинами выросли три молодца - как из ларца! На них были спортивные костюмы, у одного даже была кожаная куртка, но на ногах у всех - вьетнамки! У одного на руках были набиты костяшки. - «Каратеист», - подумал я и почему-то с ужасом вспомнил матроса-филиппинца, которого кто-то одел до трусов. С опаской, но мы разговорились. Парни оказались рабочими из Украины, приехали на заработки. Они, видимо, работали на этой стройке и жили тут же. Они пожаловались нам, что тут в Португалии мало платят. Вот если бы перебраться в Испанию, то зарплата была бы больше, но их туда не пускают. Они спросили и нас: кто мы такие? Мы сказали, что русские моряки, стоим тут в ремонте, пришли из Нью-Йорка. Один из них загорелся идеей: а как бы попасть на ваш пароход? На что мы ответили, что это дохлый номер, забудьте про это!
Мы с Димой направились к автобусу, а хлопцы пошли за нами. Возле автобуса завязался разговор с остальными моряками. Наши ребята угостили их сигаретами. Прозвучала «команда по машинам» и мы поехали на судно. Без ущерба для одежды и кошельков.
Кстати, о кошельках. От предыдущего захода в Португалию в 1994 году, у меня на руках осталась 1000 португальских эскудо. Мне уже надоело вносить их каждый раз в декларацию при возвращении в Россию. А тут такой случай наконец-то избавиться от них! Но в магазинах эти эскудо отказывались брать. Не знаю почему: то ли поменялся дизайн банкнот, то ли Португалия начала переход на евро. В общем, пришлось мне обратиться в отделение португальского банка в поселке недалеко от верфи за разъяснениями. Служащий банка объяснил мне, что прием эскудо прекращен с 1 мая 1998 года. А обменять деньги можно было лишь в Лиссабоне в Государственном банке. Короче, овчинка выделки не стоит, подумал я. Но клерк сказал, что если я предъявлю российский паспорт моряка, а не либерийский паспорт, с которым я пришел в банк, то он постарается решить мой вопрос! На следующий день я пришел с российским паспортом и он поменял мне деньги. Как тут снова не вспомнить Владим Владимировича Маяковского:
«Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
(Увы. Уже не) Советского Союза»…А вот еще один случай уважительного отношения к российскому паспорту и русским морякам. Годом ранее, мы репатриировались домой с острова Ямайка, неделю добирались из Кингстона через остров Кюрасао в Амстердам. Вызвано это было забастовкой летчиков авиакомпании «ALM». Когда мы, наконец, прилетели в Амстердам в аэропорт SHIPHOLL, то выяснилось, что вылет на Москву намечается через сутки. Чтобы мы не торчали в транзитной зоне, нас поселили в гостинице в аэропорту. Мы могли свободно передвигаться по территории воздушной гавани, а в российском паспорте моряка нам поставили штамп, что мы должны прибыть на регистрацию в 08.45 местного - за два часа до вылета на Москву. Когда на следующий день после завтрака мы дружной толпой появились у стойки регистрации в точно назначенное время, служащие аэропорта поприветствовали нас на русском языке и сказали, что они нас уже ждали! Я не зря привел эти, казалось-бы два разных примера. По отношению к русским не было той русофобии, какую мы видим в настоящее время от тех же европейцев из недружественных стран! Это, по сути, тот же расизм!
Но вернемся к текущим делам, - к ремонту. Уже на главной мачте сделали усиленную площадку под новый радар, в ближайшее время должны были доставить на борт и сам радар 10-сантиметрового диапазона.
А ремонт уже подходил к концу, были отремонтированы заявленные механизмы и устройства, произведена покраска корпуса судна. Из Лондонского офиса пришла судовая роль на новых членов экипажа, прибывающих для смены уходящим в отпуск. Капитан дал мне указание готовить судовые роли и другие необходимые документы на отъезжающих, выдать зарплату. Прислали и детали полета для нас - списывающихся членов экипажа. Мы должны были вылетать из Лиссабона на Париж 12 мая 1998 года, а там, на Шереметьево и в Москву по знакомому для нас маршруту!
Москва нас встретила дождем и прохладной погодой. Поселили нас в гостиницу, а утром автобус доставил нас в аэропорт Быково, откуда мы улетели на ЯК-42 в Анапу. Автобус из пароходства доставил нас в Новороссийск, из девяти человек семеро были новороссийцами, а я с третьим помощником Костей поехали домой в Сочи! Была весна, впереди было полугодовое пребывание дома вместе с семьёй. Чего еще лучшего можно желать моряку!
Снова побывать на португальской земле мне придется через два с половиной года, но уже на танкере-химовозе «Альтаир». Так что, продолжение следует!
Переходы к другим сказам Анатолия Захарченко:
*Морские зайцы (Из рассказов Анатолия Захарченко)
*Обычный рейс (Из рассказов Анатолия Захарченко)
*Курс на запад
*Панамский канал - как он есть...
*Aqua vita - Pepsi-Cola
*Тихоокеанские сюжеты или опять "морские зайцы"
*Долгая дорога домой
*Зеленый луч (Из рассказов Анатолия Захарченко)
*На ремонте в Греции. (Из рассказов Анатолия Захарченко)
*Большая рыбалка (Из рассказов Анатолия Захарченко и Сергея Рощина)
*Путевка в жизнь
*Операция «Шестерня»
*ЧП в Юго-Восточной Атлантике
*Анжелика
*День Нептуна капитана Врунгеля
*День Нептуна
*Что в имени тебе моем?
*Как корабль назовешь, так он и поплывет
*Люботинские рейсы
*Перестой в Новороссийске
*Всем судам Министерства морского флота СССР…
*Лебединая песня «Люботина»
*Последний рейс танкера «Люботин»
*Последний рейс Василия Порика – Человека и теплохода
*Юбилей Старого моряка
*О сложностях межнационального общения (Из рассказов Анатолия Захарченко)
К главной странице Морских сказов
